— Не думаю.
Она отодвинулась.
— Господи, ну вы и кремень, — сказала она. — С вами нелегко иметь дело, да?
— Не очень.
— Ричард к этому времени был бы уже под столом. Пытался бы лизать меня через кожаные штаны.
— Ну, и смотрите, чем это для него кончилось.
— Не так уж и плохо кончилось.
— Знаю, — сказал я. — Зачем доживать до старости? Вот что, если у меня на вас член стоит, это не значит, что вы можете водить меня за него, как вам вздумается. Конечно, я вас хочу — с тех пор, как в первый раз увидел вас на пленке. — Я снял ее руку со своей ноги и положил назад, ей на колени. — Вот покончим с нашим делом, тогда и вами займусь.
— Вы так думаете?
— Я так думаю.
— Знаете, кого вы мне напоминаете? Бергена.
— Мне не идет черная резина.
— Это еще неизвестно.
— И к тому же я обрезан.
— Ну, это можно исправить пересадкой. Нет, вы внутри такой же, как он, вы оба жесткие. Вы служили в полиции.
— Правильно.
— Вам приходилось кого-нибудь убивать?
— А что?
— Приходилось. Можете не отвечать, я чувствую. Вам это понравилось?
— Не особенно.
— Вы уверены, что это правда?
— «Что есть истина»?
— А, вечный вопрос. Но я, пожалуй, пересяду. Если мы собираемся говорить о деле, лучше смотреть друг другу в лицо.
Я сказал ей, что я не жадный. И потребовал за пленку пятьдесят тысяч долларов. Столько же они обещали и Левеку, хотя эти деньги ему так и не достались. Столько же могли заплатить и мне.
— А если вы ничем не лучше его? — сказала она. — У него была копия, хотя он поклялся, что нет.
— Он был глупец.
— Что оставил копию?
— Что соврал. Конечно, я сделал копию. И даже две. Одна находится у адвоката. Другая — в сейфе у одного частного детектива. На всякий случаи — вдруг меня зарежут в переулке или я из окна выпаду.
— Но если у вас есть копии, вы сможете без конца тянуть из нас деньги.
Я отрицательно покачал головой:
— Эти копии — моя страховка. А мой ум — ваша страховка. Если я продаю вам пленку только один раз, это не значит, что я тяну из вас деньги. Я оказываю вам услугу. Вот если я попытаюсь сделать это еще раз, вам проще будет меня убить, но у меня хватает ума, чтобы это сообразить.
— А если мы и сейчас ничего не заплатим? Вы пойдете в полицию?
— Нет.
— Почему?
— Потому что этой пленки недостаточно, чтобы упрятать вас за решетку. Нет, я обращусь к прессе. Бульварные газеты просто вцепятся в эту историю. Они поймут, что у вас на руках слишком много крови и вы не сможете позволить себе возбудить дело о клевете. Они устроят вам очень скверную жизнь. Может быть, до уголовного преследования дело и не дойдет, но вы привлечете к себе такое внимание публики, что вам это не понравится. Друзья вашего мужа в Калифорнии будут не слишком довольны, что вы оказались в лучах прожекторов, а ваши соседи будут странно посматривать на вас в лифте. Вы ведь заплатите пятьдесят косых, чтобы избежать такой рекламы, верно? Да кто угодно так бы сделал.
— Это большие деньги.
— Вы и вправду так думаете? Не знаю, получу ли я столько же от бульварной газеты, но половину уж наверняка получу. Если они не вцепятся в такую историю, значит, они занимаются не своим делом. Я могу хоть сегодня явиться к какому-нибудь издателю и выйти от него с чеком на двадцать пять тысяч, и при этом никто не скажет, что я шантажист. Они назовут меня героем и, возможно, даже возьмут к себе на работу, чтобы я и дальше раскапывал всякую грязь.
— Мне надо посоветоваться с Бергеном. Вы говорите, это не такие уж большие деньги, но нам понадобится некоторое время, чтобы их собрать.
— Ни черта не понадобится, — возразил я. — Когда человек занимается отмыванием денег, ему ничего не стоит раздобыть немного наличных, Я думаю, у вас дома валяется раз в пять больше.
— У вас какое-то странное представление о том, как делаются дела.
— Я не сомневаюсь, что вы можете собрать деньги к завтрашнему вечеру, — сказал я. — Тогда я и должен их получить.
— Господи, — сказала она, — как вы похожи на Бергена!
— У нас разные вкусы.
— Вы думаете? Не говорите ничего о ваших вкусах, пока не попробуете все, что лежит на тарелке. А ведь вы еще не все попробовали, правда?
— Ну, не так уж много и осталось.
— Берген захочет с вами встретиться.
— Завтра вечером, когда мы завершим нашу сделку. Я принесу пленку, так что вы будете знать, что покупаете. У вас в Маспете есть видик?
— Вы хотите продать ее прямо там? В спортзале?
— Я думаю, для обеих сторон это самое безопасное место.
— Да уж, там не помешают, — сказала она. — Если не считать четвергов, там как в пустыне. И даже по четвергам народу не так уж много. Что у нас завтра, среда? Я думаю, это возможно. Но конечно, я должна поговорить с Бергеном.
— Конечно.
— Какое время для вас удобнее?
— Попозже, — сказал я. — Но я могу вам через некоторое время позвонить, и мы договоримся обо всех деталях.
— Хорошо. — Она посмотрела на часы: — Позвоните около четырех.
— Позвоню.
— Отлично. — Она открыла сумочку и положила на столик деньги за выпитое. — Я вам кое-что скажу, Скаддер. Я и в самом деле хотела пойти с вами наверх. Я была такая мокрая — из меня просто текло. Я не притворялась.
— Я и не думал, что вы притворяетесь.
— И вы хотели меня не меньше. Но я рада, что мы этого не сделали. Знаете почему?
— Скажите.
— Потому что так между нами еще осталось сексуальное напряжение. Вы это чувствуете?
— Да.
— И оно никуда не денется и завтра вечером. Может быть, когда я поеду в Маспет, я надену штаны с разрезом. Вам это понравится?
— Возможно.
— И длинные перчатки, и высокие каблуки. — Она пристально посмотрела на меня. — И буду без блузки.
— И подкрасите соски губной помадой.
— Румянами.
— Но того же цвета, как ваша помада и лак для ногтей.
— Может быть, мы немного поиграем, — сказала она. — После того как совершим сделку. Может быть,
