«Вдребезги! С ума сойти…» Я машинально поднял осколок и тупо уставился на него. С громким стуком распахнулся настенный шкафчик, я обернулся — и, целясь в лицо, ко мне полетели бутылочки с шампунем, кисточки, кремы для бритья, лезвия… Я вылетел из квартиры как угорелый, хлопнул дверью и опрометью помчался к автомобилю.
В столь гнусную погоду мне давно не приходилось ездить — тьма-тьмущая, собачий холод и проливной дождь. Я чуть было не проскочил нужный поворот, но вовремя развернулся и, удачно подрулив к дому Боултера, затормозил. В ту же секунду раздался резкий металлический звук «Доннн!», машина с лязгом подпрыгнула на рессорах, и я помертвел: надежды больше не было…
По пути сюда это случалось дважды, но каждый раз впереди ехал другой автомобиль, и я старательно убеждал себя, что причиной тому вылетевший из-под его колес камень. Теперь я с упавшим сердцем вспомнил поверженную треногу… Так значит, они все-таки достали меня! Чутье подсказывало мне, что и у Алека дела обстоят не лучше. Дверная ручка, дернувшись, вырвалась из пальцев, дверца автомобиля сама со скрипом распахнулась… Пулей вылетев под дождь, я по лужам помчался к дому.
Алек — бледный, небритый, с сигаретой в зубах — впустил меня сразу, словно поджидал у двери. Он не стал утруждать себя формальностями типа: привет, как дела — а тут же бросил:
— Снимай пальто и пошли, быстро! Ты должен это увидеть. Я не знаю, сколько времени у нас в запасе.
Последовав за ним через холл, я заметил, как на ковре образовалось странное вздутие и, чуть помедлив, покатилось в сторону коридора. Когда Алек открыл дверь гостиной, с телефонного столика вспорхнул увесистый справочник и угрожающе направился к нему. Небрежно поймав книгу в воздухе, Алек с силой шлепнул ее на место.
— Цирковые трюки! Не обращай внимания.
Я вошел. Боултер закрыл дверь на задвижку — и буквально через секунду та затряслась под громовыми ударами.
— Заткнись! — оглушительно рявкнул он. — Я с человеком разговариваю!
Как ни странно, но это возымело действие, и грохот прекратился. Я поспешно сел, дабы не рухнуть, где стоял.
— Что это значит, Алек? Выходит, теперь они нападают на нас?
— Всего лишь косвенным образом, уверяю тебя, — откликнулся тот, хлопоча над проектором.
— Косвенным, говоришь? Это хорошо. Значит, я уже несколько раз подвергся косвенному нападению.
— Ты?! — неподдельно изумился он.
— Нет, моя машина. Если хочешь, сходи и полюбуйся на вмятины над лобовым стеклом. И хотя ты у нас записной скептик, вынужден сообщить, что у меня в квартире орудует полтергейст, — сухо заметил я. — У тебя, как можно заметить, то же самое?
— Этого следовало ожидать, — заявил он. — Но опасности нет. В любом случае, тебе лучше находиться здесь, поскольку я застрахован.
Я молча подивился тому, что он, собственно, имеет в виду, и вдруг заметил кинокамеру и микрофон на треноге, нацеленные на высокие окна.
— Признавайся, Алек, что за игры ты здесь затеял?!
Боултер закончил возню с проектором, сел, затушил окурок и тут же закурил снова.
— Слушай и не перебивай, все вопросы потом. Постараюсь изложить обстоятельства как можно короче. Я вернулся в аббатство, как и намеревался, в воскресенье, эту пленку отснял в понедельник, а готова она была лишь сегодня, и я сам еще ее не видел. Полагаю, ты догадался, что после той нашей поездки я пересмотрел свои взгляды на разумность «канареек»… будем их так называть за неимением лучшего термина. И хотя они испускают высокочастотные сигналы, но при замедленном воспроизведении мы слышим звук, а этого на данный момент вполне достаточно. К тому же они реагируют на любое электромагнитное возмущение в ареале своего обитания… В общем, я решил немного с ними поболтать.
— Но каким образом?..
— Да самым элементарным. Установил акустический генератор, подсоединил к нему телеграфный ключ… И обстрелял их морзянкой на частоте 20 кГц!
Я уставился на Боултера, постепенно осознавая, что обитатели аббатства разъярились не без причины.
— Фокусник… Ты хоть понимаешь, что сотворил? Да ты прикончил нас обоих!
Алек нетерпеливо мотнул головой.
— Не думаю. Значит, я начал посылать им сигналы. Сначала арифметическую прогрессию — один, два, три и так далее, потом геометрические, затем квадраты и кубы от нескольких чисел…
Помимо воли я заинтересовался.
— И как ты оценивал результаты?
Вместо ответа Боултер включил проектор. Я увидел, что он опять воспользовался грифельной доской, на этот раз для записи чисел.
— Эти кадры сняты прежде, чем я послал первый сигнал. Ты видишь, что в поле зрения только одна «канарейка».
Изображение пропало, Алек остановил проектор и сказал:
— Магнитофон тебе придется взять на себя. Глин. Поставь его на стул рядом с собой.
Я сделал так, как он велел.
— Запись, как ты понимаешь, не оригинальная, я перевел ее в звуковой диапазон… Итак, прошла арифметическая прогрессия. Включай.
Запели и залепетали тоненькие дрожащие голоса. Алек запустил проектор. Замедленный звук не был, конечно, синхронизирован с изображением, но все и так было ясно: слетевшиеся в огромном количестве «канарейки» оживленно носились из стороны в сторону и бурно скакали по развалинам.
Я оставил пленку крутиться, а Боултер то включал, то выключал проектор, подстраиваясь под звук. Вскоре стало очевидно, что каждая очередная серия сигналов возбуждает «канареек» все больше и больше: они перемещались все быстрее, все хаотичнее — и вдруг выстроились уже знакомой упорядоченной процессией. Алек уменьшил скорость демонстрации, и какое-то время мы молча созерцали щупальцеобразные тени, неудержимо надвигающиеся на источник раздражения.
Неожиданно он расхохотался.
— При ближайшем рассмотрении они не очень-то милы, не правда ли? Когда я дошел до девятого теста… Погоди-ка, давай синхронизируемся. Так, хорошо! Значит, это была кубическая прогрессия от двойки, ну ты помнишь два, восемь, пятьсот двенадцать. Я остановился на второй сотне третьего числа. То есть мне пришлось это сделать, поскольку они отфутболили генератор футов на пятьдесят! И вот что я заснял сразу после этого.
…Их было тысячи! И звук… хриплый, низкий — почти рычание, от которого у меня волосы встали дыбом.
— Наши «канарейки» очень-очень сердиты, — пробормотал Боултер, но тут фильм закончился, я выключил магнитофон, и какое-то время мы оба молчали.
— Послушай, Алек, — тихо начал я. — Нет сомнений, что ты разворошил настоящее осиное гнездо. Это они тогда сбили треногу с микрофоном и то же самое проделали с генератором. Более того, — тут я возвысил голос, — они последовали за тобой до самого дома, а когда тебе вздумалось позвонить мне, то выследили и меня. Уверен, что эти твои электромагнитные духи запросто передвигаются по телефонным проводам! Теперь мы в ловушке.
Алек мрачно кивнул. Что-то противно скреблось под дверью, но у меня не было ни малейшего желания выяснять, что именно. Наконец он заговорил:
— Мне очень жаль. Глин. Я действительно должен был прислушаться к твоим словам.
Я поискал в карманах сигареты, не нашел и выудил одну из пачки Боултера: она была мне в высшей степени необходима. Хотя в комнате горела яркая люстра, по стенам сгущались странные ползучие тени. Я поглядел на вещественные доказательства победного шествия науки и техники кинокамеру, проектор, микрофон и магнитофон. То, что с нами произошло, казалось страшным сном.
