кровопролитие, — между ними давно назревала стычка. Но я специально выбрался посмотреть и сидел, спрятавшись за домом. Дурачок я был, что с меня взять.
Отодвинув стул от доски с шашками, он сидел, сплетя длинные пальцы, ветерок от вентилятора слегка шевелил его волосы.
— Я слышал крики и выстрелы, слышал, как пули входят в человеческую плоть. Этот звук я не забуду никогда, даже если проживу еще сто лет.
Мистер Каткоут, прищурившись, смотрел на меня, но я был уверен, что перед его взглядом проносилось прошлое, где с земли в кровавых пятнах поднимается пыль и тени людей наводят друг на друга свои шестизарядные револьверы.
— Пальба стояла оглушительная, — продолжал он. — Раздался визг пули, пробившей стену хижины рядом с моей головой. Я упал ничком на землю и лежал ни жив ни мертв. Вскоре мимо прошел, шатаясь, какой-то мужчина и упал на колени. Это был Билли Клэнтон. Он был ранен, но револьвер все еще был у него в руке. Он внимательно посмотрел на меня, потом закашлялся, у него пошла кровь горлом и из носа, и он упал лицом вниз рядом со мной.
— Вот это да! — охнул я, чувствуя, как холодеют от ужаса мои руки.
— Но это еще не все, Кори! — снова подал голос мистер Доллар. — Расскажи ему дальше, Кат!
— Вдруг на меня упала чья-то тень, — проговорил мистер Каткоут хриплым голосом. — Я поднял голову и увидел Уайатта Эрпа. Его лицо было покрыто пылью, он показался мне огромным, не меньше десяти футов ростом. «Беги домой, паренек», — сказал он мне. Я и сейчас слышу его голос так же отчетливо, как свой. Но я так испугался, что ноги меня не слушались, а Уайатт направился к другому концу сарая. Перестрелка закончилась. Клэнтоны и Маклоуэри лежали на земле нашпигованные свинцом. А потом случилось это самое.
— Что случилось? — прошептал я, когда мистер Каткоут остановился, чтобы отдышаться.
— Оказалось, один из подручных Клэнтона спрятался в пустой дождевой бочке. Высунувшись оттуда, он направил револьвер в спину Уайатту. Раньше я никогда не видел этого парня. Он стоял совсем рядом со мной, так же близко, как сейчас сидишь ты. Он прицелился в Уайатта, и я услышал, как щелкнул курок.
— Сейчас начнется самое интересное, — подал голос мистер Доллар. — Так что было дальше, Оуэн?
— Дальше… я поднял револьвер Билли Клэнтона, тяжелый, как пушка, вся его рукоятка была перепачкана кровью.
Мистер Каткоут замолчал, прикрыв глаза. Потом заговорил снова:
— Я хотел окликнуть Уайатта, но было уже поздно. Ни на что не оставалось времени, кроме того, что сделал я. Я решил выстрелить в воздух, чтобы испугать этого парня и заодно привлечь внимание мистера Эрпа. Но не успел я как следует взяться за рукоятку пистолета, как прогрохотал выстрел: «бу-у-ум».
Глаза мистера Каткоута при этом воспоминании открылись.
— Отдачей меня сбило с ног и едва не вывернуло плечо. Я слышал, как пуля отскочила рикошетом от камня в каких-то шести дюймах от моей правой ноги. До этого пуля пробила парню правую руку насквозь, так что его револьвер выпал, и размозжила кисть, даже кости показались. Кровь хлынула фонтаном. Он буквально истек кровью и умер, а я стоял над ним и твердил без конца: «Извините, извините, извините». Я не собирался его убивать, просто хотел спасти от смерти мистера Эрпа.
Мистер Каткоут тихо и глубоко вздохнул, словно тихий ветерок подул, поднимая пыль над могилами кладбища на Бут-Хилл.
— Я стоял над убитым с револьвером Билли Клэнтона в руке. Потом ко мне подошел Док Холлидэй, забрал у меня револьвер, достал из кармана четвертак и сказал: «Пойди и купи себе леденец, парень, ты его заслужил». Так я получил свое прозвище.
— Прозвище? — переспросил я. — Какое прозвище?
— Кат Леденец, — ответил мистер Каткоут. — На следующий день мистер Эрп пришел к нам домой на обед. Мой отец был простым фермером. Мы были небогаты, но постарались не ударить лицом в грязь и угостили его на славу. После обеда он подарил мне револьвер Билли Клэнтона вместе с кобурой. Так он отблагодарил меня за то, что я спас ему жизнь.
Мистер Каткоут покачал головой.
— Надо было сразу выбросить этот проклятый револьвер в колодец, как советовала моя мама.
— Почему?
— А потому. — Мистеру Каткоуту не сиделось на месте: он был слишком взволнован собственным рассказом. — Потому что мне это слишком
Мистер Каткоут поморщился, словно от оскомины.
— Потом я стал стрелять по птицам, сбивал их прямо на лету и гордился этим, считал, что становлюсь крутым парнем, настоящим артистом. А потом меня стала мучить мысль, сумею ли я выстрелить быстрее другого парня, с таким же револьвером, как у меня. Я продолжал практиковаться в стрельбе. Как только мне исполнилось шестнадцать, я сел в дилижанс и отправился в Юму, где убил известного стрелка по имени Эдвард Бонтил. Это стало моим первым шагом на пути в преисподнюю.
— В свое время старина Оуэн пользовался большой известностью, — заметил мистер Доллар, сдувая остатки волос с плеч моего отца. — Прошу прощения, я говорю о Кате Леденце, само собой. Скольких парней ты отправил на встречу с Создателем, Оуэн?
Мистер Доллар снова взглянул на меня и подмигнул.
— Я убил четырнадцать человек, — проговорил мистер Каткоут. В его голосе не было гордости за совершенное. Он не сводил глаз с красных и черных квадратиков шашечной доски. — Самому молодому из них было девятнадцать, старшему — сорок два. Возможно, некоторые из них и заслуживали смерти, хотя, наверно, не мне об этом судить. Я убил их всех в честной схватке лицом к лицу. Но все дело в том, что я намеренно искал повода убить их. Я хотел создать себе имя, прославиться. И в тот день, когда меня подстрелил более молодой и быстрый стрелок, я решил, что мое время вышло и со стрельбой покончено.
— Вас ранили? — удивился я. — И куда вам попала пуля?
— В левый бок. Но я оказался более метким: попал тому парню прямо в лоб и вышиб мозги. Но мои веселые денечки закончились, я отправился на восток и поселился здесь. Вот и вся история.
— Но твои револьвер и кобура по-прежнему с тобой, так ведь, Леденец? — спросил мистер Доллар.
Мистер Каткоут ничего не ответил. Он сидел неподвижно, и я подумал даже, что он заснул, хотя его глаза под тяжелыми веками были открыты. Потом он резко поднялся с места и на плохо гнущихся ногах прошел туда, где стоял мистер Доллар. Он остановился прямо перед парикмахером, и я увидел Каткоута в зеркале: вид у него был мрачный, а сжатые в полоску губы почти исчезли, отчего его лицо стало напоминать череп, туго обтянутый коричневой кожей. Губы мистера Каткоута растянулись в улыбке, в которой не было и тени веселья. Усмешка была пугающей, и я заметил, как мистер Доллар отпрянул, увидев перед собой это лицо.
— Перри, — проговорил мистер Каткоут. — Я знаю, что ты считаешь меня старым, выжившим из ума дурнем, что ты смеешься у меня за спиной, когда думаешь, что я этого не вижу. Но ты забываешь о том, Перри, что, если б у меня не было глаз на затылке, я не дожил бы до старости.
— Э-э-э… хм… ну что ты, Оуэн! — пробормотал мистер Доллар. — Зря ты так горячишься. Я и не думал смеяться над тобой, честно.
— Тогда ты либо лжешь, либо пытаешься назвать лжецом меня, — отозвался старик, и что-то, прозвучавшее в его спокойном голосе, заставило меня похолодеть от страха.
— Извини, если тебе показалось…
— Да, и кобура, и револьвер по-прежнему со мной, — прервал его мистер Каткоут. — Я сохранил их на память о прошлых временах. Теперь послушай меня, Перри.
Мистер Каткоут наклонился ближе. Парикмахер попытался улыбнуться, но его губы лишь сложились в жалкую гримасу.
