шатаясь, отошло от дальнего борта трейлера и перебралось к центру загона, после чего фургон снова выпрямился.
— Тут и стой, болван этакий! — проорал мистер Вежливое Обращение.
— Так вы, мистер, можете забить его до смерти, — проговорил Дэви Рэй.
— Этот сукин сын не чувствует боли! У него шкура толщиной с железный лист. Послушай, пацан, не учи меня, что делать, или я выброшу тебя отсюда за шиворот!
Я не знал, чувствовало ли животное боль на самом деле. Все, что я видел наверняка, — это капли крови, появившиеся на серой шкуре там, где ее пробили гвозди бейсбольной биты.
Животное было наполовину ниже слона, величиной примерно с наш пикап. Толстые бугры мышц на его спине вздрогнули, и рой мух лениво поднялся в воздух. Оно стояло неподвижно, освещенное тусклым искусственным светом, утопая короткими и толстыми ногами в месиве из собственных экскрементов и остатков гнилых фруктов. В основании шеи, покрытой сероватой кожей, виднелись остатки трех спиленных рогов.
Я едва не сел на пол от изумления. Удержало меня лишь то, что я хорошо помнил, что находилось у нас под ногами.
— Этот зверь очень старый, — объявил мистер Вежливое Обращение. — Вы, наверно, слышали о том, что некоторые черепахи живут по двести или даже триста лет? Так вот, по сравнению с этим зверем из Затерянного мира черепахи покажутся вам подростками. Вот кто настоящий старый хрыч! — воскликнул он и захохотал так, будто сказал что-то ужасно смешное.
— Где вы его нашли? — словно бы со стороны услышал я собственный голос, поскольку мое сознание было слишком потрясено увиденным, чтобы продолжать работать.
— Я купил его за семьсот долларов наличными. Тогдашний владелец этого зверя возил его по Луизиане, я встретил его в краю Каджунов[15]. Перед этим его показывал публике один техасец, а еще раньше таскал по ярмаркам парень из Монтаны. Это, как я понимаю, было еще в двадцатые годы. Да, этому чудовищу довелось помотаться по свету.
— У него кровь течет, — проговорил Дэви Рэй.
Половинку батончика «Зеро» он держал в кулаке, опустив руку вниз. Аппетит у него, как видно, совершенно пропал.
— Ну и что с того? Иначе он бы и голову к вам не повернул, такая ленивая и тупая скотина. В его здоровенной башке мозгов всего-то с грецкий орех, уж я-то знаю.
— А откуда он вообще взялся? — спросил я. — Я хочу сказать… кто поймал его первый?
— А, это было давным-давно. Тот придурок в краю Каджунов что-то болтал мне, да я позабыл. Вроде бы его поймал какой-то профессор то ли в джунглях Амазонки, то ли в Бельгийском Конго, точно не помню. Короче говоря, на каком-то труднодоступном плато, где никто ни до профессора, ни после него так и не бывал. А звали его то ли профессор Чандлер, то ли Калландер… нет, не так…
Хозяин балаганчика щелкнул пальцами.
— Профессор Челленджер! Он-то и поймал эту зверюгу и привез к нам. Это три… тре…
— Трицератопс! — выпалил я.
Я-то знал названия динозавров, мне не нужно было объяснять.
— Точно, трецераптопс, — кивнул в знак согласия мистер Вежливое Обращение. — Так его и зовут.
— А зачем ему отпилили рога? — спросил Джонни.
Джонни, как видно, тоже опознал породу зверя и, встав рядом со мной, даже отважился взяться рукой за железную перекладину.
— Кто отпилил динозавру рога, мистер?
— Я и отпилил, надо думать. А что оставалось делать? Посмотрели бы вы на них прежде! Рога у него были как копья: он протыкал ими не только стенки трейлера, но даже листовой металл. Моя цепная пила изломалась на мелкие кусочки, пока я отпилил рога до половины, пришлось остальное рубить топором, будь оно все неладно. А ему хоть бы что — лежит себе на боку и в ус не дует, только жрет да гадит.
Мистер Вежливое Обращение пнул ногой половинку недозрелого арбуза, которую динозавр вывернул из жидкой грязи.
— Можете себе представить, какая прорва денег у меня уходит, чтобы это чудовище могло лакомиться фруктами круглый год? Я никогда не прощу себе, что выкинул на ветер эти семь сотен так глупо!
Дэви Рэй подошел к решетке и остановился рядом с Джонни.
— Он ест только фрукты? — спросил он хозяина.
— Нет, эта прорва жрет все, что угодно, только давай! Когда ярмарочный сезон заканчивается, я кормлю его всякими отбросами и древесной корой. — Мистер Вежливое Обращение ухмыльнулся. — Но от фруктов запах становится чуть получше.
Маленькие черные глазки трицератопса медленно закрылись и снова открылись. Его массивная голова покачивалась из стороны в сторону, словно в поисках какой-то мысли. В загоне ему едва хватало места, чтобы развернуться. Глубоко и печально вздохнув, зверь облегчился прямо в жижу под ногами, после чего замер, уставившись в пустоту, только струйки крови медленно стекали по его шкуре.
— Здесь у него ужасно тесно! — заметил Дэви Рэй. — Я хочу спросить: вы когда-нибудь выпускаете его наружу, погулять?
— Черт, вот умник! Конечно нет! Как после этого я смог бы загнать его обратно?
Хозяин перевесился через железную ограду, которая доходила ему до пояса, когда он стоял на своем деревянном возвышении.
— Эй ты, говноед! — крикнул он трицератопсу. — Почему бы тебе не сделать хоть что-нибудь, чтобы отработать свою чертову жратву? Сколько времени я потратил, чтобы научить тебя удерживать мяч на носу или прыгать сквозь обруч? Все надеялся обучить тебя каким-нибудь трюкам! Только и знаешь, глупый ленивец, что сидеть в дерьме и ничего не делать!
Лицо мистера Вежливое Обращение исказилось, злоба сделала его еще уродливее.
— Эй, я ведь с тобой говорю!
Он ударил трицератопса по спине утыканной гвоздями битой, потом еще раз. Из ран потекла кровь. Влажные глаза животного закрылись в безмолвном страдании. Мистер Вежливое Обращение взмахнул битой для нового удара, его стиснутые зубы хищно оскалились.
— Перестаньте его бить, мистер! — крикнул Дэви Рэй.
Решительный голос Дэви звякнул сталью.
Бита замерла в верхней точке.
— Что ты сказал, парень?
— Я сказал, перестаньте его бить, — повторил Дэви. — Пожалуйста. Зачем такая жестокость?
— А затем, — ответил мистер Вежливое Обращение. — Может быть, это и жестоко, но доставляет мне удовольствие. К тому же он просто не понимает другого обращения.
И хозяин балаганчика ударил зверя в третий раз, изо всех сил.
Я увидел, как сжалась рука Дэви, раздавив остатки батончика.
— С меня хватит, — сказал Джонни.
Развернувшись, он направился мимо нас прочь от загона, к выходу из трейлера.
— Давай, Дэви Рэй, пойдем, нам пора, — сказал я своему приятелю.
— Его нельзя бить, — повторил Дэви Рэй. — Это несправедливо.
Мистер Вежливое Обращение вырвал биту из шкуры животного и повернулся к нам. С гвоздей стекали капли крови.
— Такого редкого зверя, как этот динозавр, нельзя держать в клетке в куче дерьма.
— Мне кажется, парень, ты уже насмотрелся на свои пятьдесят центов, — проговорил хозяин балагана.
Его голос звучал устало, на лбу блестели капли пота. Похоже, бить трицератопса бейсбольной битой было нелегко: ведь каждый раз, когда гвозди втыкались в шкуру, приходилось с усилием выдирать их обратно. Поработав битой, хозяин, как видно, дал выход своей злобе и немного остыл.
— Давайте, деревенщина, пора вам двигать домой, — сказал он.
