— Ах да, конечно! Ты ведь должен скосить на лужайке траву, а потом помочь отцу покрасить крыльцо.
— Правда? — хмыкнул отец.
— Крыльцо давно нуждается в покраске, — твердо сказала мама. — А суббота — единственный день, когда мы сможем заняться домашними делами все вместе.
— Я позову ребят на помощь, — подал я голос, но, обернувшись, не обнаружил никого из своих друзей: видно, на ногах у них выросли крылья.
— Ну что ж, если вдруг тебе все-таки удастся выбраться к Бренде на день рождения, она будет очень рада. Там будут только родственники, больше никого.
Миссис Сатли разочарованно улыбнулась. Она все поняла. Подойдя к Демону, она что-то сказала ей, и Демон тоже мне улыбнулась, той же улыбкой, что и ее мать. Ощущение было такое, словно меня вываляли в грязи, но я не мог подавать Демону надежду — просто не имел на это права! Было бы бесчеловечно так себя вести. И кроме того, когда я представил себе, каким может оказаться это сборище родственников Демона, просто содрогнулся от ужаса. По сравнению с ними даже мои настенные чудовища, наверно, покажутся милашками!
Мы уже почти добрались до дверей, когда тихий голос произнес:
— Том. Том Маккенсон.
Отец вздрогнул и обернулся.
Перед ним стояла Леди.
Она была гораздо меньше ростом, чем мне показалось при первой встрече. Леди едва доставала моему отцу до плеча, но в этой старой женщине чувствовалась такая сила, что и десятку мужчин с ней тягаться было бы бесполезно. Леди была сильна, как старое дерево, долгие годы сгибавшееся под напором нескончаемых бурь, но так и не сломленное. Она подошла к нам одна, мистер Дамаронд и Человек-Луна ждали ее поодаль.
— Добрый день, — поздоровалась с Леди мама.
Леди кивнула ей в ответ. У отца был вид человека, запертого в темном чулане вместе с тарантулом. Его взгляд метался по сторонам, словно в поисках путей к бегству, но отец был джентльменом и не мог позволить себе неучтивость по отношению к даме.
— Том Маккенсон, — повторила Леди, — вы и ваша жена вырастили очень талантливого сына.
— Я… мы… мы старались воспитать его как можно лучше. Благодарю вас.
— Он отличный оратор, — продолжила Леди и улыбнулась мне. — Все прошло хорошо.
— Благодарю вас, мэм.
— Как твой велосипед?
— Отлично, мэм. Я назвал его Ракетой.
— Прекрасное имя.
— Конечно, мэм. И знаете… — Я немного подумал и решил, что сказать все-таки нужно. — У него в фаре золотой глаз.
Брови Леди чуть-чуть приподнялись. Совсем немножко.
— В самом деле?
— Кори! — проворчал отец. — Прекрати выдумывать!
— Мне кажется, — сказала Леди, — велосипеду всегда необходимо видеть, куда он едет: ровная ли впереди дорога или имеет какое-нибудь препятствие. Полагаю, в велосипеде, принадлежащем мальчику, должно быть немного от коня, немного от оленя и даже, пожалуй, от рептилии. Чтобы было побольше ума, понимаете?
— Да, мэм, — отозвался я за всех.
Леди знала толк в велосипедах, это уж точно.
— Вы очень добры, мэм, — обратился к Леди отец. — Велосипед — такой щедрый дар. Обычно я не принимаю подарков, но…
— Это не подарок, мистер Маккенсон, а заслуженная награда за доброе дело. Миссис Маккенсон, мистер Лайтфут по-прежнему готов починить у вас все, что неисправно.
— Нет, благодарю вас. Вроде бы все работает нормально.
— Ну что ж, — вздохнула Леди и взглянула на моего отца. — Трудно предвидеть, когда что-нибудь сломается.
— Я очень благодарен вам за внимание, миссис… гм… Леди. — Отец взял маму под локоть. — Извините, но нам пора домой.
— Мистер Маккенсон, нам с вами есть о чем поговорить, — тихо сказала Леди отцу вслед. — Дело касается жизни и смерти, надеюсь, вы понимаете меня?
Отец остановился. Я заметил, как перекатываются на его щеках желваки. Он не хотел оборачиваться, но Леди заставляла его это сделать. Может быть, он тоже, как и я, ощутил ее огромную жизненную силу. Было видно, что он хочет идти дальше, но не может сделать ни шага.
— Вы верите в Иисуса Христа, мистер Маккенсон? — спросила Леди.
Вопрос разрушил его последнюю линию обороны. Он обернулся и взглянул на Леди.
— Да, верю, — ответил он с серьезным видом.
— Я тоже верю в Христа, мистер Маккенсон. Иисус Христос был самым совершенным из людей, насколько это вообще возможно, но и он, бывало, доходил до крайней точки, тоже боролся и страдал. Порой и Христу казалось, что больше он не сможет сделать и шага, например, когда прокаженные и калеки едва не растоптали его, умоляя о чуде, неотступно следуя за ним до тех пор, пока он все-таки не явил им чудо. Я хочу сказать, мистер Маккенсон, что даже Иисус Христос иногда нуждался в помощи и не считал для себя унизительным просить о ней.
— Но мне не нужна… — Отец замолчал.
— Дело в том, — продолжала Леди, — что видения время от времени бывают у всех, это свойство осталось в человеке от животного. Эти видения словно маленькие кусочки большого лоскутного одеяла, и часто мы не в силах понять, что они означают. Чаще всего они посещают нас во сне, но иногда мы грезим и наяву. Это случается почти со всеми, вот только мало кому удается понять смысл того, что он видит. Вы понимаете меня?
— Нет, — ответил отец.
— Неправда, мистер Маккенсон, вы понимаете меня.
Леди подняла свой тонкий палец.
— Липкая пленка этого мира залепляет наши глаза и уши, делает нас слепыми, немыми и глухими, поэтому мы не можем знать того, что происходит на другой стороне.
— На другой стороне?
— В другом мире, на другом берегу реки, — объяснила Леди. — Именно оттуда взывает к вам человек, лежащий на дне озера Саксон.
— Я не хочу больше этого слышать, — сказал отец, но не сдвинулся с места.
— Он зовет вас, — повторила Леди. — Я тоже слышу его крик, он не дает мне спать, а я ведь уже немолода и нуждаюсь в покое.
Леди шагнула к отцу и взглянула ему прямо в глаза.
— Этот человек хочет сообщить, кто убил его, прежде чем упокоиться с миром. Он силится докричаться до нас с вами, мистер Маккенсон, но не может выговорить имя или показать лицо убийцы. Все, что он может нам дать, — несколько фрагментов большого лоскутного одеяла. И если бы вы заглянули ко мне, мы бы вместе поразмыслили, и тогда, возможно, смогли бы соединить какие-то кусочки вместе. И вы снова сможете спать спокойно, как, впрочем, и я, а человек со дна озера Саксон сможет уйти туда, где ему надлежит быть. Более того: мы смогли бы изловить убийцу, если, конечно, он еще ходит по этой земле.
— Я не… верю… в такую че…
— Можете верить или не верить, это ваше дело, — перебила отца Леди. — Но когда к вам сегодня ночью снова явится мертвец — а это непременно случится, — у вас не останется выбора, вам придется слушать его. Мой вам совет, мистер Маккенсон: прислушивайтесь к нему внимательно.
Отец хотел что-то сказать: его рот приоткрылся, но он не смог выдавить ни единого слова.
— Извините, — обратился тогда я к Леди. — Я хотел спросить, снятся ли вам… другие сны?
