Но Балор даже не моргнул. Он лишь чуть приподнял палицу. И коротко бросил:
— Исган!
Рыжебородый толстяк с бревнообразными ручищами сделал два шага вперёд и застыл, чуть наклонившись вперёд, поигрывая коротким пилоообразным мечом.
Ещё один. Иван стоял перед ратью. Он понимал, им нравится эта игра. Но долго ли он в ней продержится, вот в чём вопрос. Краем глаза взглянул за плечо. Алена стояла одеревенелым изваянием там, где он её оставил. Была она несказанно хороша. И от этого жалко её было нестерпимо.
— Держи!
Ивану бросили копье и щит. Им просто хотелось растянуть удовольствие.
Ладно! Поглядим ещё, кто кого! Иван, ухватив щит за край, метнул его в рыжебородого. Сбил с головы рогатую каску-шлем. И воспользовавшись коротким замешательством бойца, с лету ударил его обеими ногами в пах. Исган упал, согнулся калачом. Он выл на всю пещеру. Но лишь хохот и хмыканье стояли в рядах воинства подземелий. Ни один из бойцов не вышел на помощь. Вторым ударом Иван переломил лежавшему шейные позвонки — ему самому стало неприятно от резкого внезапного хруста, такого осязаемого, зримого. Он знал, что любое сострадание к поверженному будет воспринято как слабость. А надежда была только на одно — силу, ловкость, умение.
— Вот так! — прорычал он, оборачиваясь к Балору.
— Неплохо, — мрачно заметил тот.
— Его можно взять в дружину! — выкрикнул кто-то из задних рядов. Пригодится в бою!
— Арзак! — процедил одноглазый Балор.
И ещё один исполин вышел из строя. На этот раз Ивану ничего не дали.
Но он успел нагнуться, подхватить копьецо. Великан был наготове и с легкостью отбил копье щитом. Наконечник вонзился в свод подземелья, копье дрогнуло древком, затрепетало и застыло.
Арзак не хотел разделить участи первых двоих. Это было видно невооруженным глазом. Он сразу бросился на Ивана разъяренным носорогом, выставив вперёд острие меча-гарпуна. Таким можно было покончить с жертвою одним ударом, даже слабым — меч-гарпун вырывал внутренности из тела, прошибал щиты.
— Ух ты какой! — Иван еле успел увернуться от бойца-носорога. Он действовал машинально, выучка работала на него и за него. Почти без разбега, в три толчка он взлетел на глинистую шероховатую стену, оттолкнулся от неё обеими ногами и, перевернувшись через голову, опустился на плечи великану. Под левым сапогом хрустнула ключица. Огромная волосатая рука с мечом взметнулась вверх, но не успела, дело решили мгновения — Иван чуть раньше сорвал с патлатой головы тяжёлый литой шлем, перевернул его и с силой вонзил острый чуть изогнутый рог прямо в глаз противника. Падая с трехметровой высоты, он извернулся и выхватил меч. Теперь всё зависело только от него. С Арзаком было покончено. Но сейчас важно другое — важно отвлечь всё внимание рогатой рати на себя! Надо дать Алене момент, минутку, секундочку, мгновение, чтобы она растворилась в лабиринтах. И пусть он погибнет под их мечами, пусть! Зато она уйдет, выживет, она всё расскажет землянам. А может, у них родится сын… у неё, одной. И он будет продолжением Ивана, его вторым «я». Надо только выиграть мгновение. И всё!
Эти мысли промелькнули в голове Ивана молнией. Он уже выполнял задуманное — отработанным приёмом, не давая воинам опомниться, он снова взлетел на стену, ещё выше, используя каждую трещинку, уступчик… и почти с потолка, с отвесного крутого свода прыгнул в самую гущу воинства. Внезапность дала ему миг удачи — первым же ударом он снес голову одному бородачу, каблуком сапога проломил переносицу другому — теперь тот не боец, да и не жилец — третьему вогнал острие меча за ключицу. Замешкался, выдергивая меч. Но всё-таки успел отразить удар копья. Хорошо! Теперь у него было пространство для боя. Он стоял на двух трупах, возвышаясь над землей. А вокруг, ощетинившись мечами, копьями и палицами, замерла в предвкушении развязки вся балорова рать. Иван видел не только это. Он был в отчаянии.
Он хотел крикнуть: «Беги! Да беги же ты!!!» Но не мог, он не мог её выдать! Как она не понимала?! Почему она стояла всё на том же месте?! Это же смерть! Иван полоснул по горлу первого из подступивших. Рукоятью вышиб глаз другому. Он крутился волчком. Но он знал, что обречён. Это забава кошки с мышкой.
— Ну, гады, держитесь! Росвед свою жизнь дорого ценит! — прохрипел он, почти не слыша себя в общем гуле, хрусте, вое.
Он собрался в стальной комок. Он вновь стал алмазной палицей Индры.
Вся мощь арийских тысячелетий сконденсировалась в нём. Он веером ссекал головы, отбрасывал от себя тела, разрубал их снизу доверху, но рать не убывала. Это было нелепо, чудовищно… но это было так. На смену убитым вырастали другие бойцы. И имя им было — легион! Из мрака сумерек тенями выходили всё новые и новые рогатоголовые бородачи с иззубренными мечами и короткими копьями — Беги! Беги же!!! — кричал Иван, не скрывая уже ничего. — Беги, Алена!!!
Но она стояла статуей. Прекраснейшей из всех земных и неземных статуй.
Она была изумительно хороша — бела, чиста, ясна.
А Ивана заливала кровь, своя, чужая — он уже не разбирал. Он косил бойцов, будто был самой ожившей Смертью. Но и их удары иногда достигали цели. Рубаха лохмотьями висела на его теле, кровавые рубцы бороздили грудь, спину, руки, плечи. Рать была несметной.
— Да что же это такое! — Иван чувствовал, что ещё пять, десять минут боя, и ему ничто не поможет. Руки просто не смогут удерживать меча. Ведь он бьется, вращает этой пудовой железякой в режиме скоростной автоматической мельницы. Это сверхчеловеческие усилия! Это за пределами возможного!
Но он видел, как к нему, распихивая и расталкивая бородачей, пробивается сам одноглазый Балор. Надо сберечь силушки и для него. Иначе смерть!
— Я разорву тебя в клочья! — рычал приближающийся Балор. — Я насажу тебя на вот этот вертел… — он потрясал мечом, зажатым в левой руке, — и отобью вот этой колотушкой! — Он вздымал палицу. — А ну! Расступись!!!
Это шла Иванова смерть. Погибель его шла. Последние минутки наступали.
Иван чувствовал, что ноги подгибаются, что осталось совсем немного, что даже все знания тысячелетий, даже железная выдержка, выносливость, отрешенность… ничто не спасет его, всему есть пределы!
И вот в тот миг, когда Балор был уже рядом, на расстоянии вытянутого меча, когда его налитой кровью глаз пронзил Ивана насквозь… вдруг всё стихло и замерло. Свирепые, разъяренные схваткой бойцы пали на колени, раскрыв рты и закатив глаза. Балор упал последним, глаз его потух, руки уперлись костяшками в глину, спина безвольно прогнулась.
— Приказывай! — выдавил он вялым чужим голосом.
Всё это было настолько нереальным, что Ивану ни с того, ни с сего показалось, что он заснул и ему снится сказочный сон, или что его убили, и он уже на том свете, что там всё наоборот, но всё равно — это фантазии, наваждение, этого нет на самом деле.
Но он почти всё понял, когда оторвал глаза от Балора, коленопреклоненного и жалкого, от распростершегося ниц воинства и посмотрел на неё, Алену.
Она была выше всех, хотя стояла на том же самом месте. От неё исходило непонятное тёплое свечение. Иван только секундой позже понял — не от неё!
Нет! Алена держала в вытянутой руке красный светящийся Кристалл. Он был большой, просто огромный!
Часть 5
ОБОРОТЕНЬ
Да, это она спасла его. Она зарядила Кристалл — своим теплом, своей любовью.
— Алена-а-а!!!
Иван отбросил меч и по головам, спинам кинулся к ней — единственной, любимой, прекрасной.
— Приказывай, — вяло повторил ему вслед Балор.
