— Большое мужество, — пробормотал Хайрам.
Пятнадцать минут спустя Билли и Бонни стояли у могилы Рамоны. Могила Джона Крикмора располагалась в нескольких футах от нее. Осыпавшиеся сосновые иголки покрывали землю, а между деревьев гулял холодный ветер. Билли чувствовал запах соснового сока: аромат жизни, ждущей весны, чтобы вырваться наружу.
В изголовье могилы Рамоны стоял надгробный камень. Гладко обработанный, он был прост, но горд. На камне были выбиты ее фамилия, имя, даты рождения и смерти, а подо всем этим рука мастера вывела печатными буквами: «ДОЧЬ ГОТОРНА».
Билли обнял Бонни. Он знал, что его матери здесь не было; ее тело вернулось обратно земле, как и полагается всем телам, но ее душа — та ее часть, которая делала ее не такой, как все — была где-то еще, все еще следуя своему Неисповедимому Пути. И его душа тоже уйдет туда, куда ушла ее. Он еще не раз встретит Меняющего Облик, потому что тот — земное воплощение Зла, но теперь он знал, что Орел всегда может победить змею. Смелость побеждает страх.
В нескольких футах от могилы Рамоны в кустах росло несколько крепких стеблей голденрода. Билли сорвал несколько штук, рассыпая по земле желтые цветы.
— Цветы для умерших, — произнес он. — И для живых.
Он протянул Бонни оставшийся стебелек и увидел, как засияли ее странные и прекрасные глаза.
Они стояли рядом под медленно бегущими по небу бело-серыми облаками. Ветер принес с собой снежные хлопья, которые цеплялись за их волосы и ресницы, и Билли вспомнил свои первые шаги по Неисповедимому Пути, когда он и его отец вышли из дома прогуляться по снегу и зашли в дом Букеров. Теперь рядом с ним должен идти кто-то другой…
Кто-то, кто понимает его и верит в него так же сильно, как и он в нее.
— Я знала, что ты вернешься, — сказала Бонни. — Я знала это. Ты оставил кусочек угля, и я подумала, что ты вряд ли оставил его надолго. Я хранила его в моей кровати все время, пока однажды утром он не исчез. Той ночью мне снился сон…
— О чем?
— О тебе, — ответила Бонни. — И обо мне тоже. Мы были…
Вместе и были старыми. Мы были уставшими, но это была хорошая усталость, вроде той, какую ты испытываешь после плодотворного труда и знаешь, что тебя ждет мирный сон. Я не знаю, где это было, но мы сидели на солнце и видели океан. Мы держались за руки. — К ее веснушчатому лицу подкрался румянец. — Я не знаю, почему, но после этого сна я поняла, что с тобой все будет в порядке. Я поняла, что ты вернешься. Чудно, да?
— Почему?
— Потому что это был первый сон, которого я не испугалась, — ответила Бонни.
Пора было уходить. Они спустились с холма к машине и сели в нее. Билли осознал, что его Неисповедимый Путь вот-вот утащит его — и, возможно, Бонни — очень далеко от Готорна. Жизнь и Смерть — это две части одной головоломки, части одного и того же загадочного процесса роста. Он надеялся когда-нибудь сам поработать в парапсихологических лабораториях, заняться исследованиями, узнать столько, сколько сможет; он хотел помочь понять другим, что Смерть — это еще не конец, и что сама Жизнь — удивительная тайна, полная загадок и случайностей.
— Ты когда-нибудь хотела побывать в Англии?
— Зачем?
Билли мягко улыбнулся.
— Доктор Хиллберн говорила мне, что в этой стране больше всего домов с привидениями на душу населения.
Они отъехали от кладбища. Билли смотрел в его сторону до тех пор, пока белая пелена снега не закрыла от него мраморное надгробие. Сколько предстоит сделать! — подумал Билли. Сколько предстоит узнать!
Билли сосредоточил свое внимание на дороге, которая через Готорн уходила в мир. Он навсегда сохранит в себе слова своей матери: «Нет страха».
