она все видела его глазами, разговор был лишь учтивостью, этикетом.
– Их пришло сорок тварей. Они жаждут войны, смертей, развлечений. Но не они сами...
– Я все знаю, мой милый. Конечно, не они сами. Эти убийцы лишь осязательные, обонятельные, зрительные, слуховые и прочие нервы тех, кто их прислал сюда. Но я хочу знать, откуда они... Мы не всесильны и не всезнающи. Но Ядро нам скажет. Подготовь его!
Трогги с сетью и чужаком уплыли.
Старая ведьма Фриада осталась одна. Она знала и ведала почти все. Но и она не могла объять необъятного. Лишь когда из потемок сверкнули сразу две пары налитых кровью, горящих угольями глаз, она вздрогнула, собралась, вытеснила наблюдательниц. Хватит! Всему должен быть предел! В ее царские покои эти гадины не должны быть вхожи... Нет! Там не обидятся. Там не умеют обижаться.
Она проплыла под низкими рваными сводами, одна зала, другая, третья, везде тишина, покой. Это хорошо, на Гиргее, в ее владениях и должен быть покой. Провал был пуст. Это тоже хорошо. Она застыла над ним. И ощутила холод непостижимых, потусторонних глубин. Она знала, что глубины эти неизмеримы, бесконечны, что они уходят в само Ядро Гиргеи, но не заканчиваются там, а перетекают в иные вселенные – черной чудовищной пуповиной – если где-то в Мироздании была бездонная пропасть, то она начиналась здесь, начиналась Провалом.
Ее не заставили долго ждать.
Те же великолепные оборотни, чуть поводящие искрящимися во мраке плавниками-крыльями, опуская пред ней, королевой, свои покрытые перьями головы на тонких шеях, возложили на Синий камень у Провала прозрачный куб. Трехглазый чужак в нелепо-уродливой позе, с открытыми глазами и растопыренными лапами покоился в граненой глыбе хрустального льда. Все правильно. Так и положено. Хрустальный лед!
– Опустите его!
Последовало легчайшее прикосновение почти безвоздушного сияющего плавника – и куб соскользнул с камня и, набирая скорость, пошел вниз, во мрак глубин. Он никогда не достигнет дна. Ибо дна нет. Но он уже у тех, кто знает все.
Фриада взлохмаченной извивающейся фурией застыла над провалом.
И Голос не заставил себя ждать.
– Что ты хочешь знать о нем?! – прозвучало бесстрастно в ее мозгу. Никто больше не слышал этих слов.
– Откуда он? – вопросила ведьма. – В нашей Вселенной нет таких.
– Он из Иной Вселенной.
– Я знаю это! – спокойно отозвалась Фриада. – Я знаю, что негуманоиды Иной Вселенной пришли к нам, чтобы покорить земные миры. Но в иных вселенных нет таких. Откуда он?
Ледяные струи коснулись ее прозрачного тела, разворошили ворох длинных крыл, остудили. Вместе с ними в мозг проникло:
– Он сам никто и ничто. Он выращен в инкубаторах Иной Вселенной для покорения этой Вселенной и для Большой Игры. Он лишь дает ощущение жизни тем, кто сам не живет. Он нить в ваше мертвое будущее. Ибо миры, в которых он выращен, созданы в будущем и перенесены в настоящее, чтобы произвести на свет его и ему подобных. Ваша Вселенная не будет жить. Рожденные в ней и обладающие властью ушли в иные пространства и времена, ушли по своей воле, обретая лишь смерть и вырождение у вас, и ушли против своей воли, теснимые невырождающимися – ушли в будущее, чтобы дать плоти своей новые формы существования, чтобы стать еще сильнее и властнее, чтобы оттуда, из иных пространств и времен вернуться к вам и покарать вас, не деля на землян и неземлян, покарать в наслаждении и похоти карающих и недоступных...
– Мы убьем этих монстров! – не выдержала Фриада.
– Да, вы можете их убивать. Но им не будет числа, на место каждого истребленного придут двое новых. Большая Игра – это большая и долгая охота, в которой жертва обречена, а срок жизни ее отмерен тем, кто ищет себе в игре развлечения.
Холод стал невыносим. Но Фриада не сдвинулась с места. Ее все глубже затягивало в Провал. Но она не могла уйти без ответа.
– Значит, все мы обречены?
– Да, вы все обречены. Игра идет давно. И счастлив тот, кто пребывает в неведении. Не ищи многих знаний, ибо в них многие скорби!
Фриада выгнулась дугой, взмахнула крылами-плавниками, рванулась вверх. И ее вынесло к Синему камню – в теплые и добрые свинцовые воды Гиргейского океана. Она была потрясена. Но она знала, что довзрывники никогда не лгут – никогда.
– Вон! – заорал взъяренный адмирал. -Вон из моей каюты!
– Вы трус и подлец! – еще раз ледяным тоном, не отступая ни на шаг, заявила Светлана.
–Девчонка! Выскочка! Дрянь! Убирайтесь немедленно!
– И не подумаю.
Седоусый и багроволицый адмирал сжал в кулаке тяжелый бронзовый бюст легендарного флотоводца Ушакова, подался вперед... но все же сдержал себя. Да и кто она такая, собственно говоря! Достаточно ему повести бровью, и ее вышвырнут из адмиральской каюты, а надо будет, так и посадят под арест, чтоб остыла немного, пришла в себя. Здесь такие дела творятся, а ему приходится на эту девчонку тратить время... а еще вдова покойного Правителя, Верховного Главнокомандующего – бред! нелепица! бестолковщина какая-то! За последние сутки уничтожено три корабля – три лучших звездолета из его флота! Они маневрируют, бросая «Ратник» из одной дыры в другую! Все сражения проиграны! Сожгли только два корабля противника, а их не меньше трех десятков! И она еще учит его жить! Она, дескать, была в какой-то там Системе, все знает, все умеет, а они все дураки!
Светлана тоже взяла себя в руки. Не годится обижать старого и заслуженного человека, совсем не годится. Но ведь и бежать с поля боя, бросать Землю, Солнечную систему, оставлять их совершенно беззащитными – этому одно название: трусость и подлость! Лучше умереть!
– Делайте, что хотите, – тихо, даже будто оправдываясь сказала она, – уводите флагман и остатки флота на окраину Метагалактики, хоть куда, хоть к черту на рога. Но дайте мне одну боевую капсулу! Дайте мне штурмовой корабль! Вы же видели мои документы, мои дипломы! Дайте мне десяток добровольцев...
– Молчать! Хватит! – адмирал ударил тяжелым кулаком по столешнице. – На «Ратнике» тысячи беженцев. А вы предлагаете мне идти на абордаж! Называете трусом и подлецом!
– Я ничего не предлагаю...
– А видели вы, что случилось со «Святогором»?! В его трюмах было полтора миллиона людей – наших, русских, матерей, отцов, детей, братьев и сестер. «Святогор» выпустил весь боекомплект. И никого не уничтожил. Они пробили все поля, все барьеры! Они пробрались внутрь и устроили в трюмах мясорубку! Они убивали каждого в отдельности, зверски, жутко, страшно... Не дай вам Бог, увидеть, что там творилось! Я готов один, сам, вот с этими голыми руками идти на них и умереть! Но я не имею права бросить беспомощных, беззащитных! И пусть это будет бегством, позором, чем угодно! Я обязан спасти людей! Мы уходим из Солнечной, немедленно уходим! А вы, дамочка, вы просто... истеричка и самоубийца.
Светлана побелела, кровь отхлынула от лица. Пусть они уходят. Но она останется. Иван не мог умереть. Она обязана вернуться на Землю. Но прежде она должна встретиться кое с кем здесь, в Космосе. И будет только так, как она решила, не иначе. Слишком долго она пробыла в Осевом измерении, слишком много времени блуждала в его призрачных туманах и топях. Не для того Иван вернул ее сюда, вырвал из мира смерти.
– Хорошо, – медленно проговорила она и достала из ременного клапана пистолет. – Раз вы меня считаете самоубийцей, я умру прямо сейчас, у вас на глазах.
С полной решимостью, ни секунды не колеблясь, она поднесла дуло к виску, палец лег на спуск. Слово. Только одно слово...
Адмирал был опытным человеком, умудренным жизнью. И он знал, когда играют на публику, а когда нет. И он ответил тихо, спокойно:
– Будет вам капсула. И убирайтесь с глаз моих побыстрее. Мы уходим через четыре минуты.
