неизвестного человека были мне знакомы. Словно я знала его.
Моя догадка переросла в уверенность. Керт, мой возлюбленный, мой безмозглый вдовец, притащил к себе на ужин ДРУГОГО моего вдовца. Сейчас двое мужчин обедали и вели любезную беседу. Я мысленно проверила наши запасы съестного на наличие в них крысиного яда.
Я буквально сверлила пристальным материнским взглядом всех троих детей и ждала неизбежного. Керт, этот ультра-консерватор, давно настоял, чтобы мы питались по старинке: никакой электроники и дистанционных пультов. Сам обеденный стол из отполированного до блеска дуба был лишен встроенных устройств. Не отвлекаться за едой! Как же тут не грянуть беде?
Первым начал Линк.
— Мистер Адамсон, — брякнул он, — а вы знаете, что у вас красные глаза?
И правда, глаза у него были красные, будто он долго рыдал или долго тер их, как человек, ждущий слез, но не способный заплакать.
— Разве? — Он машинально поднес руку к глазам, подтверждая мой диагноз, и, криво улыбнувшись Линку, добавил: — Все моя работа. Слишком подолгу таращусь на дисплей. — Слабая усмешка. — Я программирую компьютерные игры.
Лиззи бросила на него свой коронный взгляд, именуемый «Ненавижу компьютерные игры!», зато Ренди тотчас проявил интерес.
— «Логово Джейсона»? — Так называлась его излюбленная на данный момент игрушка.
— Боюсь, что нет, сынок. — Харли Адамсон производил на меня странное впечатление — взрослого, не привыкшего общаться с детьми и не знающего, как с ними разговаривать. — Я делаю игры по математике и по английскому для школ.
То был скорейший способ лишиться их интереса. Даже в наши дни, при компьютеризации жилища, когда многие получают образование на Дому, слово «школа» пугает детей до икоты.
— Еще я делал математические игры «Герои и концерты Негодяев», — Добавил он извиняющимся тоном.
Линк скривился.
— А вот эти мне нравились! Кто же любит школу?
— Ты по ней учился? — У Харли Адамсона прорезался профессиональный интерес.
Линк выпятил нижнюю губу.
— Не-е….
Харли покачал головой.
— Придется еще над ней поработать. Например, если Негодяи украдут красивую девушку и заставят ее петь, это прибавит им очков и сократит аудиторию Героев. Тогда их процент уменьшится, и им станет труднее финансировать кампанию «зеленых» по защите окружающей среды.
— Ниже процент и входная плата? — с отвращением переспросил Линк. — Как вы можете?
— Если бы они давали больше концертов, то компенсировали бы недостачу, — проговорил Харли, разыгрывая невинность.
— Глупости! — фыркнул Линк. — Если вы снизите их долю хотя бы еще на процент, то им придется давать… — он быстро произвел вычисления, — на пять концертов больше, чтобы иметь ту же выручку, не считая более низких сборов на каждом концерте.
— Дурачок же ты, Линк! — хмыкнула Лиззи. — Он заставил тебя помогать ему с его дурацкой программой.
— Ничего подобного, — искренне возразил Харли. — Просто мне хотелось узнать, как он разобрался с дробями и процентами.
Я мысленно закатила глаза. Теперь Харли превратился в ноль для всех троих. Линк не простит ему вранье; Лиззи искала хоть какого-нибудь повода для скандала, и обведенный вокруг пальца Линк был наиболее лакомым предлогом; Ренди возненавидит его за работу над «ненастоящими» играми.
И тут Харли выдал домашнюю заготовку.
— Я работаю над одной программой… Пришлось временно прерваться. Может, кто-нибудь из вас захочет сыграть, а потом скажет мне, стоит ли игра того, чтобы я довел ее до ума.
Теперь три пары юных глаз сверлили его почище лазеров.
— В нее никто раньше не играл? — медленно спросил Ренди.
— Нет. Я как раз собирался протестировать ее, но тут был вынужден… взять отгул. Но я могу воспользоваться паролем и вызвать ее прямо здесь, у вас. — Он криво усмехнулся. — Правда, перед уходом мне придется ее стереть, потому что это собственность компании. Однако я имею право назначить испытателя, который произвел бы опытный прогон. Если все пройдет хорошо, я бы оформил тебя для испытательных прогонов других моих игр. Тебе придется являться ко мне на работу, пока программа не пойдет в продажу. После этого ты получишь копии игры. Главное — рассказывай мне о своем впечатлении и обо всех слабых местах программы.
— Играть в НОВЫЕ игры! — Ренди затаил дыхание.
— Участвовать в создании игры! — Линк расширил глаза.
— Предатели! — отрезала Лиззи.
— Никто никому не выкручивает руки, Лиззи, — медленно проговорил Керт. — Если мальчикам хочется играть в новую игру или игры мистера Адамсона, пускай играют. Не захотят — не будут. У тебя есть та же привилегия. Демократия — это когда право, которым располагает кто-то один, распространяется на всех.
Лиззи недовольно поморщилась.
— Права — это для взрослых. У детей нет никаких прав, кроме права слушаться старших.
Я открыла было рот и тут же его закрыла. Лично я лишилась права говорить что-либо более серьезное, чем «Передай, пожалуйста, соль», своей воинственной дочке.
Харли Адамсон задумчиво взирал на Лиззи. Внезапно он удивил всех нас.
— Я знаю, почему ты не любишь компьютерные игры. Они ведь по большей части ориентированы на мужчин, то есть на мальчиков.
Моя феминистка подросткового возраста пожала плечами.
— Какая вам разница, что чувствует какая-то глупая девчонка!
Харли улыбался. Он смотрел на Лиззи, но, несомненно, видел мысленным взором что-то другое (или кого-то?).
— Глупые мальчишки заблуждаются, считая, будто девочки уступают им по всем статьям. Точно так же рассуждают многие мужчины. Но некоторым везет: они понимают, что женщины — просто иные существа. Не лучше и не хуже, просто другие.
Он неожиданно посерьезнел и посмотрел на Лиззи очень пристально.
— Я мужчина. И я знаю, что любая женщина, независимо от возраста, может быть и лучше, и хуже меня, и такой же, как я, в любом из многих тысяч талантов и навыков, какой только ни назови. Даже если бы можно было каждый из них измерить, взвесить (одному Богу известно, каким способом) и вывести среднее значение, то все равно нельзя было бы сказать: «Она лучше меня, хуже меня, такая же, как я». Я остаюсь собой, ты — собой. Я — мужчина, ты — женщина. И все! — Он нахмурился. — А вообще-то ты права: создавая свои игры, я мыслю по-мужски. Любопытно…
— Вот видишь! — обрадовался Линк. — Теперь ты сама ему помогла.
Лиззи подпрыгнула и швырнула в лицо брату содержимое своей тарелки. Дальнейшие события вечера были вполне типичны для дома вдовца. Тем не менее я не сомневалась, что мы еще увидимся с «моим другом Харли Адамсоном».
Я не ошиблась.
Вся загвоздка заключалась в том, что мне нравился Харли Адамсон. Он был совсем не таким, каким я представляла себе своего второго вдовца. Тем не менее на стене можно было запечатлеть огненными строками непреложный факт: Харли Адамсон был другим моим вдовцом — негодяем, способным ради денег на любую подлость. Исчадием ада.
Этот человек продал тело своей умирающей жены. Теперь в этом теле жила другая женщина — я.
Однако Харли совершенно не соответствовал предыдущему определению. Он начал наведываться к
