галереях, а не украшать собой альбомы «НФ живописи», продающиеся в специализированных же магазинах!
Англичанин Вудрофф, родившийся а 1940 году в Галифаксе (графство Моркишр) и окончившим университет в Лидсе с дипломом преподавателя Немецкого и французского языков, сегодня, без сомнения, один из самых самобытных и талантливых художников-иллюстраторов Великобритании.
Самобытность и талант — это еще и гарантия лучших продаж, но Вудрофф вниманием и заказами не обделен. С 1972 года, когда в престижном лондонском Ковент-Гардене прошла его первая персональная выставка, минула четверть века — но и но сей день художника знают, в основном, но обложкам НФ-книг (коих не так много), музыкальным альбомам да по чудесным альбомам книжным, макет и дизайн которых он выполняет собственноручно. А также гравировку, сопроводительные тексты (часто поэтические), набор, печать и переплет! И в результате они получаются «книгами Патрика Вудроффа» — во всех смыслах, которые можно себе представить.
Достаточно сравнить его альбомы, начиная с первого, «Мифопоэикон» (1976), и кончая последним, «Пастбище в небесах» (1993), с чистописанием многих современных американских многостаночников, чтобы мгновенно ощутить разницу между культурными традициями Старого Света и самонадеянным и индустриальным конвейером Нового.
Между тем жанр фантастики Патрик Вудрофф перерос давно. А в каком жанре творит сейчас, пожалуй, и сам не в курсе.
Он вообще чудной — достаточно взглянуть на его портрет. Бородатый романтик, внешне отстраненный, погруженный в себя — и одновременно всматривающийся в какие-то запредельные горизонты, ведомые ему одному.
Уверенный мастеровой, способный не только трубочку раскурить, но и нарисовать, настрогать, вырезать, набрать, слепить, скомпоновать, напечатать…
Неожиданное сочетание средневекового мастера, болезненно томного эстета времен прерафаэлитов и современного хиппи!
У него свой мир. Затягивающий и таинственный. Изысканный и выписанный до малейшего завитка. Порой болезненный, порочный, декадентский — и в то же время ироничный. Заумный и какой-то несерьезно-легкомысленный. Так вот, этот мир до последнего штришка — фантастический.
Но все же самые плоские и постные иллюстрации Вудроффа — это как раз обложки к книжкам научной фантастики (правда, иллюстрировал он издания английские — тем, кому довелось сравнивать их с аналогичной американской продукцией, разницу объяснять не нужно). Он иллюстрировал Мерритта и Вэнса, Андерсона и Мартина, Хайнлайна и Нортон, Желязны и Азимова, Пола и Уиндэма, Холдемана и Муркока… Словом, всех выходивших в том или ином британском издательстве, в определенный период времени «поставившем» на Вудроффа (это обычная практика: художники заключают с издательством контракт на определенный срок, после чего уже не имеют права выбирать, что оформлять).
Но Вудрофф каждого из перечисленных оформлял так, как сам считал нужным. А поскольку он мастер все-таки штучный, какому бы то ни было конвейеру противопоказанный, то и особых лавров на ниве «обложечной» ни у себя на родине, ни за океаном не снискал. Короче, в том сегменте книжного рынка, где первые ряды занимают Майкл Уэлан, Джим Бернс и им подобные, Вудрофф не преуспел.
Однако когда он не чувствует себя связанным рыночными веригами «ясности» и «красивости» и выплескивает на холст все, что таится у него в подсознании, — а выплеск этот, кажется, не обходится без специфических стимуляторов, на них энергично намекают разбросанные маковые бутоны да странного вида курительные трубки, — вот тут-то и начинается подлинная фантастика!
И ошалело взлетают, освободившие от пут тяготения, куда-то в перевернутые небеса его потрясающие буренки: щипали себе мирно травку, не подозревая о том, что мир вот так, одним взмахом кисти художника, может перевернуться вверх тормашками.
А на стебельке цветка, раскачиваясь на собственном хоботе, духарятся себе крошечные розовые слоны улитки. Да и цветки у Вудроффа все какие-то особенные, фрейдистски выразительные.
И уж совсем непостижимое творится на его знаменитых коллажах. Где странно и неописуемо решительно все: персонажи (эльфы, заколдованные иринцы?), и их умопомрачительные «летательные аппараты», и головные уборы (корона фараонов, шутовской колпак?), и кто-то (что-то?), ползущий по земле, — то ли карикатурный до нелепости механизм, то ли живность какая!
Где, когда и с кем все это происходит, ведомо одному лишь Вудроффу. А может, и он не знает: просто открылся ему этот странный сказочный мир на мгновение. Открылся только для того, чтобы сообщить о себе, о том, что и такой мир может быть.
После чего и в нашем, обыденном, становится чуточку интереснее жить. Зная, что где-то там, под облаками, упоительно парят в небесах коровы…
ВИДЕОДРОМ
Адепты жанра
СТРАШНЫЙ ВЕСЕЛЬЧАК
В массовом сознании существует устойчивый миф, что всякий творческий человек в глубине души очень похож на собственные произведения. Сторонники такого взгляда могут даже привести примеры: Достоевский, мол, был человеком нервным и сумрачным, как и его романы; Дали в жизни выглядел таким же провокатором, как и в живописи; разговаривать же с Александром Сокуровым ничуть не легче, чем смотреть его фильмы. Соответственно, нет ничего более отвратительного, чем человек, который снимает фильмы ужасов.
На самом деле это, разумеется, не так. Если бы авторы кинокошмаров были похожи на собственных персонажей, то мало кому из них удалось бы снять больше одного фильма — помешали бы или психиатры, или полицейские. А между тем именно в этом жанре немало живых классиков, которые сняли по десять — пятнадцать картин и продолжают активно работать. Самым удачливым из них, пожалуй, можно признать Уэсли Крейвена — режиссера, который тринадцать лет назад показал всему миру, как именно надо пугать зрителя, сняв самый первый «Кошмар на улице Вязов».
