скрывался там годами, вынашивая планы мести человечеству, — своеобразный прототип Калибана[2], злого, звероподобного, коварного, дикого, вероломного, полная противоположность бойскауту. А ныне эта тварь спустилась с гор к людям и затеяла беспорядки среди бифштексов, внушая идеи прав личности и даже устраивая налеты на мясокомбинаты.
— Вот такая картина, — подытожил чиновник. — Как по-вашему, вы сумеете овладеть ситуацией?
Тесей понимал: в данный момент от него ждут, чтоб он выразил свое отвращение к Минотавру, свою ненависть к не признающему правил скотству, которое тот олицетворяет, а еще удовлетворение оттого, что ему, рядовому герою, выпала великая честь избавить Землю от воплощения мерзкого принципа, способного выхолостить человеческую жизнь, обеднить ее, обесцветить и обезвкусить.
Но, по чести говоря, Тесей питал к чудовищам определенную слабость. По-своему, это было неизбежно: между героями и чудовищами существует некое взаимопонимание, поскольку профессия у них, в сущности, одна. К тому же ни те, ни другие не могут заработать на достойную жизнь.
— Ну да, — заявил Тесей, — минотавры омерзительны. Я, правда, ни с одним из них пока не встречался, мне больше знакомы химеры, но чудовище — это чудовище, как его ни назови. Уверен, что сумею с ним справиться. Вспоминаю химеру, которую я выслеживал в долине апачей…
— Мы с удовольствием послушаем ваш рассказ в следующий раз, — вмешалась женщина. — Сейчас нам нужен прямой ответ: да или нет?
— Не волнуйтесь, я возьмусь за эту работу, — ответил Тесей.
— Когда вы сможете приступить?
— Да прямо сейчас, — заявил Тесей, откидываясь в кресле «летучая мышь» и задрав один ковбойский сапог цветной кожи на стол. — Полагаю, за это стоит выпить, прежде чем я выйду на улицу и примусь за чтение следов.
— За чтение следов? — переспросил чиновник, оборачиваясь к рыжеволосой. — Дорогая, ты догадываешься, о чем он толкует?
— Слушайте, недотепы, — заявил Тесей, — в чтении следов нет ничего особенного, но когда имеешь дело с индейцами, особенно с племенем Минотор, надо проявить смекалку…
— Тесей, — оборвала его женщина, — по-моему, вы выпадаете из исторического контекста.
— Индейцы племени Минотор, — не смутился Тесей и сдул пену с кружки пива, — способны двигаться по скалам совершенно бесшумно, разве что слегка шаркая мокасинами. Но если они выходят на тропу войны, то оборудуют мокасины глушителями.
— Ну-ка прекратите, — распорядился мужчина.
Тесей ошеломленно поднял глаза. Героям часто грезится, что им позволили изменить хотя бы некоторые правила игры в героев и чудовищ: нарушить исторический контекст, прогнать зрителей, взять штурмом замок любви, соединить силы обеих сторон — вместе они стали бы и впрямь непобедимы. Однако этого никогда не случается, сама монтажная схема Вселенной этого не допускает, и уж раз вам не позволено влюбиться в чудовище, остается только убить его.
— Извините, — произнес Тесей, — больше не повторится.
— А вы случаем не страдаете умственной неполноценностью? — осведомилась рыжеволосая.
— Для героя я совершенно нормален, — изрек Тесей. — Никуда не денешься, надо быть слегка с придурью, чтобы браться за такую работу.
Он подписал временный контракт (позже его уполномоченный тщательно прочтем каждую строчку и, если одобрит, придаст документу окончательный вид) и получил обычный для охоты на чудовищ авансовый чек. Когда предварительные формальности были завершены, все почувствовали, что проголодались, да и время настало обеденное. Обед с импресарио после подписания контракта — это необходимый элемент в охоте на чудовищ, причем далеко не самый худший.
После обеда они отправились прямо на командный пункт. Без рыжеволосой. В промежутке между главами ей принесли телеграмму с известием, что она победила на каком-то мелком конкурсе красоты, кроме того, изыскатели на семейном участке в Салк-сити, штат Флорида, нашли нефть. И эта надутая и необщительная особа без задержки удаляется из повествования. Да послужит сие уроком для других персонажей.
На командном пункте царила та атмосфера напряженности и ожидания катастрофы, какая свойственна столь многим бестселлерам. Последние данные о перемещениях и намерениях Минотавра вспыхивали на телевизионных экранах. Суетились техники с блокнотами, полными уравнений, вызывая к жизни идеи научной фантастики. Слышался низкий электрический гул и заикающийся перестук синтезатора второй фазы, выдающего прогнозы настроений. И все же Тесей не мог не обратить внимания на темноволосую девицу, прошествовавшую мимо с пачкой компьютерных распечаток, сделанных, наверное, специально для того, чтоб ей было чем занять руки. Девица была прелестна: короткая юбочка, высокие каблучки, свежее личико. Они успели обменяться взглядами, даже не взглядами, а взглядиками, и все же в этой мимолетности сверкнуло обещание будущего взаимопонимания: от ее взгляда свело кишки, она ясно дала понять, что вас заметили и будут думать, стоит ли замечать вас в дальнейшем.
Впрочем, в данный момент Тесей был занят более важным делом. Он углядел, что зелено-красные индикаторы тотального поиска Минотавра замерли: чудовище засекли!
Верховный жрец из технических секретарей, в зелено-оранжевой форме, люминесцентных перчатках и плиссированной шапочке, записал ряд цифр на бумажке и передал ее Тесею.
— Координаты вам вот, — произнес он, и странная конструкция фразы в сочетании со свистяще- шипящим выговором выдали в нем представителя Гнаги I, грубияна и дебошира.
Тесей вгляделся в цифры, закладывая их в память. На самом-то деле память у него была не ахти, долго там ничто не задерживалось. Затем он вскинул на плечо рюкзак с оборудованием для поиска и убиения Минотавра и направился в предместье, где начинались следы чудовища. По пути он позволил себе единственную остановку в бакалейной лавочке, где обменял свой охотничий аванс на наличные. Вы наверняка догадались, что лавочка была греческой.
но большинство нынешних осложнений возникли из-за его небрежности. До того как он ввел принцип неопределенности и смешал в своем лабиринте все времена и страны, мы, эллины, справлялись с жизнью совсем неплохо. Наша история казалась слегка запутанной, однако в конечном счете развивалась по прямой, хотя множество людей прилагали все усилия, чтобы она не двигалась. После того как Дедал расширил наши горизонты, наступило великое смятение. До Дедала смятение тоже было, но самое обыкновенное.
Ныне я один из тех, кому на долю выпал Тесеев архетип. Меня унифицировали, и это не доставляет мне особого удовольствия. Но ведь в прежние времена, прежде чем Дедал решил, что Хьюм[3] прав, последовательность событий вовсе не подразумевала их причинной связи!
Биография Тесея — она же и моя: отца звали Эгей, он был сыном Пандиона, отцом которого был, в свою очередь, Эрехтей, царь афинский. Эрехтея убил Посейдон, и сыновья царя передрались из-за престолонаследия. Выбор пал на Кекропа, но его принудили бежать в Meгару, а оттуда на остров Эвбея, где к нему присоединился еще один брат, Пандар. На трон взошел дедушка Пандион, но не сумел удержать власть в борьбе с собственным братом Метионом, а после смерти Метиона — с его сыновьями.
Дедушке пришлось также бежать из Афин в Мегару, где он женился на Пиле, дочери царя Пилия. Когда Пилию пришлось уехать на несколько лет, дедушка взял бразды правления в Мегаре в свои руки.
Но вот дедушка умер, четверо его сыновей пошли походом на Афины и вышвырнули сыновей Метиона. Потом победители бросили жребий, и моему отцу достался главный приз — сами Афины. Остальные поделили между собой отдаленные регионы.
Разумеется, в детстве я ничего этого не знал. Меня растили в неведении, кто мой отец.
Драматурги взяли за обыкновение описывать мое детство, сводя его к эпизоду с мечом, который мой отец Эгей оставил для меня под скалой. Но краткости ради я расскажу о другом, о чем вы, вероятно, не слышали: как и почему Эгей был лишен возможности признать меня.
Отец пробовал жениться дважды, но с сыном ему не везло. Первая его жена, Мелита, была привлекательна, но бесплодна, а вторая, Кали-опа, невзирая на сиплый голос и самоуверенность, оказалась
