приводит к крушению рынка. Именно это произошло в двадцать девятом году. Теоретически это может произойти снова.
Он на секунду помрачнел; потом к нему вернулся бодрый вид — а вместе с тем и раскатистый голос, — и он продолжал:
— Но если никто так считать не будет, этого не произойдет.
— А как считают, произойдет или нет?
— Нет.
— Классно, — сказал я. — Давайте купим акций.
Мэттью Янгер вытащил из своей папки большой каталог и раскрыл его. Там были сплошные диаграммы и столбцы, словно в какой-нибудь таблице приливов.
— С подобным капиталом, отведенным вами на инвестирование, мы, я думаю, можем планировать создание довольно большого портфеля.
— Что такое портфель?
— О, так мы называем спектр ваших инвестиций, — пояснил он. — Немного похоже на игру в рулетку — с той важной разницей, что тут вы выигрываете, тогда как в рулетку главным образом проигрываете. Но на рулеточном столе имеются секторы, совокупности чисел, на которые можно ставить, затем последовательности, затем цвета, чет-нечет и так далее. Мудрый игрок покрывает все поле стратегическим образом вместо того, чтобы ставить все фишки на одно число. Точно так же и при игре на рынке ценных бумаг следует покрывать несколько секторов. Есть банки, промышленность, телекоммуникации, нефть, фармацевтика, технология…
— Технология, — перебил я. — Люблю технологию.
— Хорошо. Этот сектор — в числе тех, по отношению к которым мы настроены позитивно. Мы можем…
— А прямо перед ним вы какой назвали?
— Фармацевтика. Большие компании — производители лекарств всегда…
— Нет — перед тем.
— Нефть?
— Нет — сигналы, сообщения, коммуникации.
— Телекоммуникации?
— Да! Точно.
— Это весьма многообещающий сектор. Распространение мобильных телефонов год за годом растет с почти экспоненциальной скоростью. И потом, по мере появления новых типов связи между телефонами, интернетом, аудиотехникой и еще бог знает чем, людям открываются новые версии воображаемого будущего. Понимаете, в чем тут принцип?
— Да, — ответил я. — Давайте остановимся на этих двух: телекоммуникации и технология.
— Что ж, смоделировать ваш портфель так, чтобы добиться перевеса в эту сторону, мы, разумеется, можем, — начал было Янгер, но замолчал, когда вошла секретарша с идеально уложенными волосами. — Ага, вот и ваш кофе.
Она несла его на маленьком подносе, вроде тех, какими пользуются стюардессы в самолетах. Пока она ставила его на полированный стол, я заметил, что это — конструкция из двух частей: сама чашка, а дальше туда вставлен пластмассовый фильтр, где лежит сам молотый кофе. Мне это напомнило лунные посадочные аппараты шестидесятых годов, то, как ступени вставляются одна в другую. Конечно, имелось еще и блюдце — всего три части. Секретарша плавно опустила все сооружение на поверхность стола, поставила рядом небольшой сливочник, сахарницу с грубо выпиленными кубиками и ложку, а затем снова выскочила с подносом.
— Мы, разумеется, можем подумать о том, чтобы смоделировать его таким образом, — продолжал Янгер. — Но когда я проводил аналогию с рулеткой, моя мысль заключалась в том, что лучше всего охватить несколько секторов…
— Да, понятно. Но я хочу знать, где я. Хочу занимать конкретный сектор. Иначе, если ни там ни сям, я совсем запутаюсь. Мне нужно какое-нибудь… — я долго искал подходящее слово и наконец нашел, — положение.
— Положение? — повторил он
— Да, — сказал я. — Положение. Телекоммуникации и технология.
Теперь вид у Янгера сделался обеспокоенный.
— При всем моем убеждении, что эти секторы являются весьма многообещающими, я считаю, что такая степень локализации, в особенности учитывая крупную сумму, которую мы планируем инвестировать, действительно подвергает нас излишне высокому риску попасть в зависимость от дальнейшего развития событий. Я определенно предпочел бы…
— Если вы отказываетесь, я пойду к другому брокеру.
Янгер напрягся. Он словно ужался еще больше; голос его ужался до тишины. Какое-то время он осмысливал то, что я сказал, потом опять напустил на себя этот свой бодрый вид, сделал глубокй вдох и прогудел:
— Сделаем — нам это абсолютно не сложно. Само собой. Деньги ваши. Я всего лишь советую. Я посоветовал бы несколько диверсифицировать портфель, но если вы не хотите — это совершенно…
— Телекоммуникации и технология.
Стоило ему объяснить, каков механизм этого дела, я моментально, в точности понял, что мне нужно. Деньги были мои, а не его.
Мэттью Янгер начал листать страницы своего справочника. Я приподнял ту часть своей кофейной чашки, где был фильтр, и попытался уравновесить ее на краешке блюдца, но она упала на пол. Я заметил, что вода прошла через фильтр не полностью — черная гуща все еще сочилась из сетчатого дна, растекаясь по поверхности стола. Я промокнул ее пальцами, пытаясь не дать ей дойти до края стола и капнуть мне на брюки. Но от этого направленный в новое русло поток лишь побежал быстрее, и в конце концов жидкость попала мне не только на брюки, но и на пальцы. Она была липкой и черной, как смола.
— Простите ради бога! — воскликнул Мэттью Янгер.
Он залез в карман пиджака и вытащил чистый шелковый носовой платок. Я оттирал им пальцы, пока мокрая гадость не стала сухой, как песок; потом вернул ему платок, и он начал знакомить меня с разделами справочника, посвященными телекоммуникациям и технологии.
За полчаса мы выбрали компанию, которая производила маленькие чипы для компьютеров, двух из основных провайдеров сотовой сети и одного производителя телефонов, одну компанию, занимавшуюся стационарными телефонами и кабельным телевидением, аэрокосмическое производственно- исследовательское предприятие, фирму, где производили шифровальные программы для интернета, еще одну, где делали программный продукт, назначение которого я до конца не понял, производителя плоских аудиоколонок, каких-то еще программистов и еще что-то, связанное с микрочипами. Всех я не помню — их было много. Были там компания, производившая игры, пионеры в области интерактивного ТВ, фирма, где делали эти устройства, которые умещаются в руке и позволяют вам в точности определять свое местоположение в любой момент времени с помощью сигналов, летящих в космос и обратно, — и многое, многое другое. К моему уходу мы более восьмидесяти процентов моих денег закинули в акции. Один миллион мы оставили в наличных и положили на ипотечный счет; заявления для его открытия Янгер помог мне заполнить прямо на месте. Сто пятьдесят тысяч мы оставили в хранилище — на счету, который Марк Добенэ открыл для меня тем утром.
— Мне могут экстренно понадобиться деньги, — сказал я Мэттью Янгеру, когда он провожал меня к выходу из здания «Янгер и Янгер».
— Конечно, — ответил он. — Само собой. И не забудьте, что акции всегда можно и продать. Звоните в любое время. До свидания.
Час пик еще не кончился. Спускаться обратно в метро мне не хотелось. Вместо этого я зашагал к реке, медленно, окраинными улицами Белгрейвии. Добравшись дотуда, я повернул на восток, перешел на другой берег по Лэмбет-бридж, спустился на набережную Альберта, нашел скамейку и немного посидел там, глядя на другую сторону, оставшуюся позади, за Темзой.
Я вспомнил тот случай, когда мы с Кэтрин забрались в лодку на набережной в Париже. Тогда стояло
