даже отрезать ее будет нелегко.
— Если бы отыскался способ сжечь хотя бы часть, — предложила Андреа, — остальное бы само отвалилось. Если это разумно…
— Сжечь? — фыркнула Берта. — В вакууме? У нас нет ничего подходящего.
— А я не уверен, что вокруг нас до сих пор вакуум, — проговорил Лаки.
— Что за чушь! Разумеется, мы… — Берта задрала голову и внезапно смолкла, взглянув на звезды.
Они мерцали.
— Рубен…
— Я слышал, капитан. И все понял. Сейчас открою люк и возьму пробу на анализ.
— Займись этим, — подтвердил Роджерс. — Но готов поспорить, я уже знаю, каким окажется результат. Следы диоксида углерода, метана и аммиака, но в основном — пары воды. Когда мы сажали корабль, то посадили его на астероид, но, приблизившись к солнцу, он изменился. Теперь мы летим верхом на комете.
С точки зрения масштаба потенциальной катастрофы ничего не изменилось. С этим были согласны все. Глыба размером в полмили, врезавшись в Землю, выплеснет энергию, равную по силе взрыву сотен водородных бомб. О последствиях подобной трагедии Лаки читал еще до того, как новости о приближении астероида возбудили интерес все го населения планеты. Атмосферу заполнит выброшенная взрывом пыль, которая отрежет солнечный свет, снизит температуру и погубит растительность со всеми вытекающими отсюда последствиями…
Экипаж корабля почти все время молчал, даже в паузах между сеансами связи с МКА. Несомненно, на Земле шли яростные споры по поводу этичности уничтожения иной формы жизни и последствий бездействия. Но суть этих споров сводилась к тому, что если столкновение произойдет, кометная жизнь все равно погибнет.
— Беда в том, — пояснил Роджерс, — что уже слишком поздно отправлять вторую миссию. Наша работа не казалась настолько сложной, и в МКА решили, что один корабль легко с ней справится.
— Они предположили, что Бог не играет в кости, пробормотал Лаки и вызвал на себя очередной гневный взгляд капитана. Теперь он уже к ним привык.
— Так что нам делать? — устало спросила Берта.
— Лишившись буровой, мы не сможем поместить заряды на достаточную глубину и разрушить глыбу, — ответил Роджерс. — Но если мы разместим их в нужных местах даже на поверхности, то МКА полагает, что после взрыва траектория этого космического тела уже не будет представлять опасности.
Берта просияла:
— Нет проблем. Разместим заряды на поверхности астероида — то есть кометы, — а потом, как только отлетим подальше, взорвем их радиосигналом.
— Но эта кометная жизнь ухитрилась помешать нашему первоначальному плану, — заметил Рубен. — Откуда нам знать, что такое не повторится? Не слишком ли мы рискуем, положившись на надежность единственного радиовзрывателя?
— На этот счет не волнуйтесь. У меня для него есть дублирующие системы, — заверила Берта. — Вы только покажите, где надо зажечь свечку, капитан, и я этим паршивым грибам устрою такой фейерверк, какого они никогда не забудут!
Главной задачей Андреа в экспедиции было приглядывать за пассажиром и не давать ему вляпаться в неприятности. Лаки знал, что она наверняка была опытным астронавтом и, несомненно, тяготилась своими обязанностями сторожа и няньки. Неблагодарная это работа, но лотерея оплачивала счета, а кому-то ее нужно было выполнять. Однако теперь Роджерсу требовалась каждая пара опытных рук для установки зарядов, и Лаки предоставили самому себе, велев не отлучаться с корабля.
Спустившись на поверхность и остановившись возле якорного каната, Лаки облегченно вздохнул — ему удалось самостоятельно и по всем правилам облачиться в скафандр. Когда он добрался до буровой, мускулы его ног побаливали от непривычной нагрузки.
Серые щупальца и сейчас оплетали трубчатую конструкцию и ее опоры, но многие, словно ослабев, уже обвисли. «Они знают, чем мы занимаемся, — подумал Лаки. — Но не могут нас остановить».
По серой массе пробежала рябь, точно каждое щупальце согнулось одновременно с другими. Согнулось… или кивнуло?
Его предположение подтвердил второй кивок. Если бы подошвы легко отрывались от грунта, Лаки отскочил бы назад. Они читают его мысли!
Еще один кивок.
А чему тут, собственно, удивляться? Во многих прочитанных им сценариях первого контакта телепатическое общение было стандартной процедурой. Но если они умеют читать мысли, то знают, какую опасность их… звездолет? несет Земле.
Звездолет. Не астероид и не комета. Сам ли он догадался или же они вложили в его голову эту мысль?
Когда следом в его мозгу появились другие образы, он узнал ответ.
И ответы на другие вопросы тоже. Корабль построили не они, а другая раса. Но они стали для него идеальным экипажем, потому что способны надолго впадать в спячку, пока корабль не приблизится к звезде и ее тепло не согреет газы, пробуждая их. Управлять кораблем они не могут, они просто пассажиры. Однако столкновения с Землей не произойдет: приблизившись к планете, корабль сбросит скорость и перейдет на орбиту вокруг нее. Он запрограммирован наводиться на источники искусственных радиосигналов или другие признаки разумной жизни; его пассажирам, обладающим уникальными способностями к эмпатии и телепатическому общению с другими разумными существами, предстоит решить, насколько развита новая раса и достойна ли она приглашения в семью миров…
Лаки показалось, что его голова сейчас взорвется.
Поток образов прервался — они не хотели перегрузить его мозг и навредить ему, но ощущение тревоги осталось. Лаки задумался. Почему они сумели связаться именно с ним, а не с кем-либо из остальных? Быть может, он — из-за своей психологической готовности к такому контакту — оказался для них более открыт?
Он вряд ли сумеет убедить остальных, но попробовать обязан. Хотя, если убеждения не сработают, надо быть готовым к самостоятельным действиям.
— Последний шанс, Лаки, — прозвучал в шлеме голос Роджерса. Мы стартуем. И больше ждать не можем.
— Пожалуйста, Лаки — Он узнал голос Андреа. — Прошу тебя, улетай с нами.
Лаки упрямо молчал. Сейчас ему хотелось одного — чтобы они быстрее улетели. Едва он смирился с мыслью о собственной смерти, его душа словно погрузилась в летаргический сон. Но все же пока корабль не улетел, и у него оставался хотя бы призрачный шанс на выживание, он не мог не думать об этом…
Он связался с ними лишь тогда, когда они вернулись на корабль и поняли, что он исчез. Он все им объяснил, но, как и опасался, ему никто не поверил. Однако к тому времени им было уже некогда возвращаться и искать его.
Роджерс заявил, что у него были галлюцинации. (А может быть, капитан прав, и все случившееся было продуктом его возбужденного воображения?) И даже если это не галлюцинация, то откуда Лаки знает, что эти существа прилетели к нам с мирными намерениями? (И в самом деле, откуда? А вдруг они нечто вроде марсиан Уэллса? Уэллс, конечно, здорово запудрил всем мозги…) Как же он смеет рисковать будущим человечества, эгоистически возомнив, что он прав, а все остальные ошибаются?
Но он уже сделал свою ставку — возможно, крупнейшую за всю историю земной цивилизации.
Потом упал причальный канат, вспыхнули дюзы двигателей, силуэт корабля стал удаляться. Укрывшись в тени под скальным выступом, Лаки наблюдал за ним, пока тот не исчез из виду. И лишь затем
