разобраться в том, что с ней происходило.
Чейз остановился и посмотрел в единственное в комнате маленькое окошко.
— Извинения — лишь пустая трата слов. Я понял, что должен сделать кое-что, прежде чем просить тебя снова поверить мне.
Она изучала свои скрещенные пальцы.
— А как же записка, которую я тебе написала?
— Она дала мне надежду, — признался Чейз, — но очень скоро я понял, что должен перестать жить в прошлом. В первую очередь для самого себя. Господи, я даже не могу тебе описать, каким идиотом я себя почувствовал, поняв наконец, что позволил Лорне и ее предательству сопровождать меня всю жизнь… Когда мои картины были снова выставлены…
Он, казалось, готов был взорваться. Джо прекрасно понимала, что он чувствует, и помнила, как впервые увидела свое имя на обложке книги в витрине магазина. Она стояла у прилавка несколько часов подряд, пока кто-то не купил книгу, и последующие недели она была на седьмом небе от счастья. Если она больше ничего не дала ему, этого было уже достаточно много.
— Мои поздравления, Чейз, — сказала она, вставая с кресла, и вышла в маленькую кухню, чтобы приготовить чай. На самом деле она пыталась скрыть от него свои слезы. Во всех его страстных признаниях он ни разу не сказал то, чего она так долго ждала.
Комок в горле растаял, и она заговорила снова, гордая тем, как уверенно звучал ее голос:
— Я уверена, твоя выставка пройдет с успехом. Ты этого заслуживаешь.
— Ты говоришь так, будто не собираешься больше прийти туда.
Джо увидела, что в его глазах светится грусть, и слегка смягчилась:
— Конечно, я буду там. Для этого друзья и существуют. — Она услышала, как жестко прозвучал ее голос, и поняла, что он тоже почувствовал это.
Его лицо покраснело от злости.
— Я делал все это не для того, чтобы обрести друга. — Его голос заставил ее часто заморгать. — Ты спрашивала меня, откуда я знаю, где ты живешь. Джордж сказал мне.
— Я это уже поняла.
Чейз нахмурился.
— Джордж чуть ли не на коленях умолял меня поговорить с тобой, Джо, но я не мог прийти к тебе с пустыми руками. Это не значит, что я был далеко. Я провел не один час там, на тротуаре, местные голуби решили, что я — новый памятник. Я наблюдал за твоим подъездом днем и ночью, ждал, что ты выйдешь, и могу это доказать.
Он пересек комнату, закрыв собой выход из кухни.
— Спроси меня, черт тебя подери! Я знаю, сколько раз ты выходила из квартиры в последние три месяца, куда ты ходила и как долго отсутствовала. Ты представить себе не можешь, как больно мне было видеть, что ты заперла себя здесь, как в тюрьме, и понимать, что я в этом виноват.
— Это не тюрьма, Чейз. У меня был отпуск целых четыре месяца, как ты знаешь. Поэтому мне пришлось многое наверстывать.
— Чушь собачья, Джо. Даже не пытайся оправдываться передо мной. За десять лет добровольного заточения на ранчо я использовал все аргументы, которые описаны в книгах, и сам изобретал немало. Ты приехала и заставила меня увидеть, что я делаю. Теперь я возвращаю долг.
— Ладно, я постараюсь выходить время от времени, Чейз, чтобы ты не винил себя в том, что разрушил мою жизнь.
— Значит, вот как? Ты меня прощаешь?
Джо не обратила внимания на его саркастический тон. Она не рискнула взглянуть в его глаза, хотя знала, что если бы увидела в них боль, то постаралась бы сделать что-то, чтобы успокоить его.
— Если ты думаешь, что я брошусь в твои объятия, тебя ждет разочарование. Я уже не та Джо, которую ты знал в Вайоминге.
Он нервно рассмеялся:
— Я не верю в это. Джордж очень вдохновенно рассказывал мне, как глупо я себя вел, думая, что ты меня использовала. То же самое делали твои братья. Джейкоб, наверное, до сих пор не верит, что ты подпустишь меня к себе. Ты одна можешь все разрешить, и ты так легко меня отталкиваешь.
Она пожала плечами:
— Ты все уже решил для себя, Чейз. Жадность Лорны и ее эгоистичность больно тебя ранили, но то, во что ты превратил себя, непростительно. Я рада, что ты наконец-то избавился от призраков прошлого.
— Конец истории?
Она бы предпочла, чтобы все было по-другому, но сказала:
— Да.
Чейз взял ее за плечи и начал трясти так, что кровь прилила к ее щекам, и она взорвалась от злости.
— Я думал, ты веришь в счастливый исход. Разве не об этом ты пишешь?
— Это всего лишь рассказы, Чейз. Помнишь? Это ведь ты мне сказал об этом. — Она попыталась вырваться из его рук, но он прижимал ее к себе так крепко, что она почувствовала, как кровь пульсирует в его жилах.
Желание впилось в ее тело иголками, так неожиданно и неостановимо, что Джо пришлось отвернуться. Его запах пьянил ее, и она с трудом боролась с желанием сделать последний шаг навстречу, прижаться к его сильному телу. Она попыталась отвернуться, стараясь понять, что это было: победа или поражение.
— Прости меня, — прошептал Чейз.
Взгляд Джо метнулся к его лицу, и она увидела его голубые глаза, затуманенные желанием, которое она чувствовала даже на расстоянии. Но еще она увидела раскаяние, горечь, надежду. И что-то более глубокое, что заставило ее сердце бешено колотиться.
Она спокойно отвела его руки, зная, что на этот раз он не будет сопротивляться. Обида исказила его черты, но она не могла собраться с мыслями, пока он прикасался к ней, а это было необходимо. Крайне необходимо.
— Я давала тебе шанс начать все сначала, потому что любила тебя, Чейз, а не потому, что ждала от тебя какой-то благодарности. Но ты не мог понять, что я дарила себя тебе, не требуя никакой награды. Ты все время ждал, что я окажусь такой же, как Лорна. Когда ждешь от людей худшего, Чейз, обязательно находишь это независимо от того, есть это на самом деле или нет. Даже потом… В тот последний день я не смогла оттолкнуть тебя. Поэтому я оставила эту записку. Последний шанс. Но я устала ждать, Чейз, устала гадать, позвонишь ли ты или вдруг появишься здесь. Ты прав, я действительно заперла себя здесь на эти полгода, но между нами существует огромная разница. Я никогда не позволю тому, что произошло между нами, повлиять на всю мою жизнь. Я была готова начать жить заново, поэтому и вышла сегодня вечером. И если я предпочла избежать наказания присутствовать на твоей выставке, я имею на это право.
— Значит, между нами все кончено.
Джо повернулась к нему спиной, закрыла глаза и прислушалась к отчаянной боли, которая пронизывала все ее существо. Она надеялась… впрочем, это было уже не важно.
Слез не было, но глаза горели, сердце замерло, когда она увидела, что Чейз направляется к входной двери. Он уходил. Господи, он уходил!
Она открыла рот, чтобы остановить его. Но из ее груди вырвался лишь слабый стон, по лицу текли горькие слезы отчаяния.
Она наблюдала за тем, как он подошел к двери, повернул ручку — все как в замедленной съемке. Последняя надежда погибла, оставив лишь боль, растекшуюся по всему ее телу, пока каждая клеточка не наполнилась страданием. Чейз замер в дверях, и ей хотелось кричать, чтобы остановить его, прежде чем эта боль разорвет ее.
— Я люблю тебя.
— Ч-что? — Слезы хлынули ручьем по ее щекам, когда слова, которых она так ждала, раздались в пустой тишине ее маленькой квартиры.
