голых дамочек на экране телевизора.
Короче говоря, с первых же минут нашего знакомства дедуля Терли продемонстрировал великолепный мотив для убийства. Но несмотря ни на что, его скорбь показалась мне искренней. С риском уронить себя в ваших глазах буду настаивать на том, что старикан ну никак не тянул на типичного убийцу. Если такое явление, как «типичный убийца», вообще существует в природе. Уж кому, как не мне, профессионалу, знать, что настоящие убийцы в девяноста девяти случаях из ста меньше всего похожи на злодеев.
Потрясение от неожиданного облика миссис Терли не помешало мне как следует рассмотреть дедулю. Ростом он был ненамного ниже меня – сантиметров на шесть-восемь, но уж больно щуплый, чуть ли не прозрачный. Несмотря на годы – думаю, он разменял восьмой десяток, – голову его украшала роскошная шевелюра. Правда, в отличие от знойной рыжины покойной бабули, серебристо- белая. Старикан то и дело запускал пятерню в волосы, стараясь пригладить их, но они упрямо торчали в разные стороны, а над ушами смешно топорщились, словно крылышки ангела или рожки сами знаете кого.
Старчески блеклые глаза, некогда бывшие, должно быть, густо-синего цвета, смотрели прямо в лицо собеседнику. Простодушные и честные. Так что если это мистер Терли расправился с бабулей ради спутниковой антенны, то в нем погиб гениальный актер.
Мне вспомнилась фраза Корделии насчет формальностей с выплатой страховки.
– Выходит, страховая компания с вами расплатилась? – спросил я.
Дедуля радостно затряс белоснежной головой.
– Я-то выбрал «страхование совместной жизни». Бабуля еще спорила со мной. Она вообще считала, что лучше меня во всем разбирается. А выходит, тут я ее обскакал, верно, парень?
– Ну, ясное дело, – промямлил я.
– Подумаешь, – фыркнул старик, – больно умная! Лучше б меня спросила, куда деньги-то для внучек вложить. А то взяла втихаря из банка… и ни словом не обмолвилась, – с укором бубнил он. Прозрачные голубоватые глазки остановились на мне. – Хотя чего уж там… Видать, просто забыла. Она уж не та была… То одно, бывалоча, запамятует, то другое…
Я кивнул.
– Корделия говорила, что миссис Терли была чуточку рассеянна.
Про себя я решил, что всегда лучше немного смягчить определение, особенно в беседе с самым близким человеком покойного. Но дедулю даже столь тактичный намек оскорбил до глубины души. Он вдруг встрепенулся и стал похож на взъерошенного воробья.
– Ты эту молодежь слушай больше, парень. Ишь чего удумали – байки сочинять! И вовсе она не рассеянная была, бабуля-то наша!
Я снова взглянул на снимок.
– Это из последних фотографий? Очень интересная женщина.
Старикан расплылся в ухмылке.
– Да-а, бабуля хороша была. А уж как гордилась-то своим видом. Ей тут шестьдесят шесть. Подарок мне сделала на прошлое Рождество. – Глаза его увлажнились, он смахнул слезу узловатым пальцем. – Вот какая она была, наша бабуля. Теперь еще поискать таких заботливых-то, – дрожащим голосом добавил старик.
В комнате повисло долгое молчание. Я, кажется, упоминал, что совершенно теряюсь в подобных ситуациях? Так вот, дело обстоит гораздо хуже. Я не теряюсь, я тупею.
Лихорадочно перетряхнув все возможные варианты утешения, ваш покорный слуга наконец выдавил:
– Очень симпатичный домик. Мне нравится. (Боже правый, что я несу?!)
Дедуля разок-другой шмыгнул носом.
– Угу… Мне тоже. Тут у нас по девять акров – у меня и у Джо Эдди с Юнис.
Ничего себе участочки. Я здорово удивился. И в то же время вздохнул с облегчением. Неважно, о чем говорить, лишь бы старичок не расстраивался. Видеть, как он плачет, было выше моих сил.
– А лес чей же? – подхватил я спасительную тему.
Дедуля оживился.
– И лес наш. По одну сторону – мой, а по другую – Джо Эдди с Юнис. Мне-то они вроде как и ни к чему, деревья эти. Я все больше на крылечке сижу… – Старик, слава тебе господи, постепенно приходил в норму.
– Н-ну, что же… Не хотелось бы отнимать у вас время. Видите ли, мистер Терли, с Джо Эдди и Юнис я поговорил, и…
– …и теперь хочешь услышать от меня про тот самый вечер, верно, парень? – закончил за меня дедуля. Голос его снова дрогнул.
Я кивнул. Старикан тяжело вздохнул, но возражать не стал. Говорил он долго, медленно, с перерывами на раздумья и вздохи. То и дело повторялся, сам себя перебивал и сам с собой спорил, глубокомысленно потирая подбородок. Но в результате картина сложилась весьма схожая с той, что обрисовал мне Джо Эдди. Я бы сказал – подозрительно схожая. Признаться, мне даже пришел в голову вопрос: а не помог ли старичку его интеллектуальный родственничек, так сказать, с согласованием деталей?
Впрочем, в одном моменте дедуля с Джо Эдди разошелся-таки. В одном- единственном, но немаловажном.
– Пока играли, Джо Эдди пару раз выходил на кухню, – сказал дедуля.
Я навострил уши.
– До ухода бабули домой – или после? Судя по тому взгляду, каким меня окинул дедуля, он отлично понял, куда я клоню.
– После. Только это ничего не значит, – заявил он. – Думаешь, парень, мы не знали, зачем он туда выскакивает?
– За кока-колой? Дедуля замотал головой.
– Какая там кола! Не-а, говорил-то, конечно, что за колой. Но так мы ему и поверили. Хоть бы раз вернулся с банкой. Не-а, парень… Джо Эдди бегал на кухню поостыть малость. По секрету скажу – прижимист он больно. Ну, не умеет проигрывать, и все тут. А тем вечером ему чтой-то карта не шла. – Дедуля привычным жестом сунул большие пальцы за подтяжки и откинулся на спинку дивана. – Вот наш Джо Эдди и выскакивал на кухню. Парень-то горячий. И силой Бог не обидел. Ненароком зашиб бы нас, стариков. – Дедуля сверкнул лукавой ухмылкой. – Игрока хуже Джо Эдди свет не видывал. – Улыбка потускнела. – И горяч не в меру, – повторил он.
Дедуля явно собирался что-то добавить, открыл было рот – и тут же захлопнул.
У меня на душе кошки скребли, до того не хотелось терзать старика. Но дело есть дело.
– И что же дальше?
Дедуля в очередной раз вздохнул. Уткнулся взглядом в застиранные штаны с пузырями на коленях, смахнул микроскопическую пылинку.
– Дак что же дальше-то… – В его исполнении эта фраза тянулась, как жевательная резинка, а последовавшая пауза и вовсе показалась мне бесконечной. – Закруглились-то мы не раньше полвторого, – со вздохом сообщил он наконец. – Ну, Делберт и поехал домой. А за ним и я к себе отправился. Заглянул на кухню, молочка-то выпить, и… и увидел ее. – Он кряхтя поднялся с дивана. – Пойдем-ка, парень, покажу.
Вслед за стариком я прошел на кухню. На окнах здесь красовались белые
