– Да-да, соринка, наверное, – соврал я. Эммелин уже была на ногах и явно готовилась навострить лыжи.
– Я, пожалуй, пойду! – возвестила она, сдергивая с носа очки. – А вы уж не забудьте держать меня в курсе дела. – И загрохотала вниз по лестнице.
Не успело растаять эхо, как его сменил телефонный звонок. Голос в трубке я узнал мгновенно. Он удивительно напоминал поскуливание брошенного щенка – неуверенное, опасливое, тоскливое.
– Мистер Блевинс? – Кажется, Юнис Креббс шептала в трубку, ежесекундно оглядываясь через плечо. – Послушайте, мистер Блевинс… боюсь, у вас сложилось неверное впечатление…
– О чем? – решил уточнить я.
Вздумай она убеждать меня, что Джо Эдди на самом деле душа-парень, ей бы туго пришлось. Особенно после сегодняшней информации Мельбы.
– О… бабуле, – выдохнула Юнис. – Джо Эдди… он так говорил… будто бы у бабули было не все в порядке…
– Не все в порядке? – тупо переспросил я.
– Ну… не все в порядке с головой, – после короткой паузы прошелестело в трубке.
Во-от оно что. Мне не хватило смелости отрицать очевидное. После бесед с Корделией, Джо Эдди и дедулей я и впрямь сделал вывод, что голова у бабули была слабым местом.
– Мне… мне бы не хотелось, мистер Блевинс… – пугливой скороговоркой зашептала Юнис, – чтобы вы об этом кому-нибудь рассказывали. Это… это неправда… и вообще… стыдно… Бабуля такая была гордая… она бы не позволила, чтобы о ней распускали всякие слухи… – В шепоте Юнис слышались слезы.
Мне и самому было жаль бедняжку до слез. Жизнь у нее и так не сахар, а она тревожится о репутации бабушки больше, чем о своей собственной.
– Обещаю, что никому не скажу ни слова.
– Правда, мистер Блевинс?! Обещаете, что… – всхлипнула она, но тут в трубке послышался какой-то глухой звук. Словно хлопнула дверь. – Ой, мне нужно идти!
– Юнис…
Но успокоить ее я не успел. В трубке раздался отбой.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Вместо того чтобы звонить шерифу, я решил прошвырнуться к нему в офис. Сделать, как говорится, хорошую мину при плохой игре. Случайно, мол, проходил мимо, вот и заглянул поболтать со старым приятелем… Правда, приятелями нас с Верджилом назвать трудно хотя бы по той причине, что Верджил был школьным другом моего отца. Но на этот факт я стараюсь не слишком напирать.
Поначалу-то Верджил даже сторонился меня. Демонстративно. Особенно во время нашего недолгого сотрудничества при расследовании ограбления скобяной лавки. Расшифровать мысли шерифа было проще простого – у него все на физиономии написано. «Понаехали тут всякие молокососы из Луисвиля, учить меня вздумали!»
Оно, в общем-то, и понятно. Кому понравится, когда чужак вламывается на твою территорию?!
Поэтому я решил изобразить праздное любопытство. Отсюда и мысль о прогулке в полицейский участок. Звонить туда не имело смысла. Видите ли, в наших краях отношение к телефону весьма специфическое. Здешний народ уверен, что человек хватается за трубку только в самом крайнем случае, когда уже совсем припекло.
А вдруг и Верджил придет к такому же выводу? Переживать начнет – не пытаюсь ли я его работу за него делать. Или еще чего похуже… не мечу ли в его кресло.
Ха-ха-ха. Было бы еще смешнее, если б не было так грустно. Ну разумеется! Сплю и вижу себя в кресле шерифа Пиджин-Форка! Всю жизнь мечтал развлекаться по выходным в обществе городских дебоширов и пьяниц, силясь удержать всяких там придурков в рамках, чтобы они не передушили друг друга… да и меня заодно. Нет уж, увольте. Верджилу и карты в руки.
До полицейского участка я доплелся за десять минут. Мог бы и быстрее, но, сами понимаете – в серьезных делах не спешат.
Денек стоял замечательный. Такими прозрачными погожими днями Пиджин-Форк по праву гордится. Я шел не торопясь, перекинув через плечо пиджак, вдыхал чистый прогретый воздух и любовался по-осеннему пестрыми деревьями. И радовался, что вернулся в родной город.
Пиджин-Форк моего детства не слишком отличался от нынешнего. Нет,
К зданию суда, как и прежде, одним боком прилеплен федеральный банк округа Крейтон, где высокие узкие окна вечно зашторены от солнца. Рядом с банком высится бюро ритуальных услуг – самое величественное сооружение во всем городе и одно из тех немногих, которые могут похвастаться электрической вывеской. Полагаю, из данного обстоятельства следовало бы извлечь урок, но вот какой?.. Даже думать об этом не хочу.
Городской суд, банк и… так далее – все это находится на противоположной стороне улицы, если идти от аптеки Элмо и моей конторы. Я же, разумеется, шел по нашей стороне. Мимо галантереи, мимо лавочки Зика Арнделла с пышным названием «Салон новой и подержанной мебели», мимо ресторана Ласситера и, наконец, мимо парикмахерской Пола Мейтни на углу квартала. Вход в парикмахерскую по-прежнему обозначен гигантской деревянной расческой. Создается впечатление, что Пол занимается своей расческой больше, чем клиентами. Целыми днями он только и делает, что надраивает этот древний символ ремесла цирюльников. И сегодняшний день не был исключением. Не выпуская щетки, свободной рукой Пол махнул мне в знак приветствия. Я тоже помахал ему и двинулся дальше.
Когда я вернулся в Пиджин-Форк, мне пришлось привыкать к этому обычаю заново. В Луисвиле я напрочь забыл о провинциальной моде махать друг другу. В наших краях народ не снимает шляпу. Он машет руками.
Должно быть, этот обычай уходит корнями в прошлое – не слишком, кстати сказать, далекое прошлое, – когда здесь практически никто не жил. В те времена, говорят, можно было неделями бродить по окрестностям и не встретить ни единого человека. Представляете? Вокруг одни лишь коровы и свиньи. Коровы и свиньи! Так что, натолкнувшись наконец на такого же бедолагу, местный житель, естественно, начинал размахивать руками. Еще бы! Замашешь тут, от счастья-то при встрече с себе подобным!
На пути к шерифу я получил еще четыре приветственных взмаха и пару не менее дружеских кивков. По большей части от людей хорошо мне знакомых – Зика Арнделла, братьев Ласситер и Лероя Патнема, владельца галантерейного магазинчика. Но кое-кого из прохожих, держу пари, я видел в городе впервые.
Точно не скажу почему, но на сердце как-то теплеет, когда тебя приветствуют незнакомые люди. Я и вернулся-то всего четыре месяца назад, а ощущение такое, словно и не уезжал никуда.
Открывая дверь кабинета Верджила, я улыбался. Шериф был на месте. Восседал за своим громадным дубовым столом и сосредоточенно изучал «Курьер джорнэл».
