Отвратительное чувство, доложу я вам. Так и кажется, что твой собственный пес слегка подзабыл, кому принадлежит это жилище, да и сам он, коли на то пошло.
Я подъехал к коттеджу, поставил машину в гараж, а Рип все не унимался. Притих было на минуту – не иначе как отдышаться – и разошелся пуще прежнего. Рип у меня третий по счету пес. Первые две собаки никогда на меня не лаяли.
Впрочем, они ведь и умерли, не дожив до года. Откровенно говоря, я уж начал опасаться, что так и не познаю счастье владельца собаки. Просто рок какой-то. Стоило завести собаку, и ее быстро настигала трагическая кончина.
А я ведь нянчился с ними как с детьми, уж вы мне поверьте. И все нужные прививки делал, и к ветеринару таскал… а они все равно умирали. Потому-то я назвал третьего щенка Рипом. С отчаяния, можно сказать. Взял да и написал на его конуре R.I.P., что на латыни значит Requiescat in расе – покойся с миром.
Теперь, по прошествии шести лет, я твердо уверен, что мой Рип выживет. Выживет, понятное дело, если только я не придушу его собственными руками за то, что он смеет на меня гавкать.
Кстати, эта громадная черная псина – наполовину немецкая овчарка, а наполовину черт знает что – все еще продолжала надрываться, когда я ступил на первую ступеньку лестницы. Добравшись до середины лестницы, я уловил в темно-карих глазах Рипа некий проблеск мысли. Ах да! Что-то такое припоминаю. Это ж, кажется, тот парень, который меня кормит… Покончив с лаем, Рип принялся размахивать хвостом и скакать из стороны в сторону, словно весь день только и делал, что тосковал по мне, любимому.
– Привет, песик… Хороший мой, хороший пес… Ну, как ты тут без меня, мой мальчик? – приговаривал я, поднимаясь по лестнице.
Извиваясь всем телом, Рип подобрался к краю веранды. Не к самому, впрочем, краю, а на безопасное расстояние.
Наш коттедж по всему периметру окружен широкой верандой, и, чтобы добраться до двери, нужно пересчитать приличное количество ступенек. Это касается всех, кроме Рипа. Мой пес ни разу в жизни не преодолел ступенек самостоятельно. Ни вверх, ни вниз. Поверите ли, я как-то даже пытался выманить его на лестницу с помощью свежайшей отбивной! Бесполезно. Этот дурень и лапой не пошевелил.
Рипу, если хотите знать мое мнение, здорово досталось в самом щенячьем возрасте, еще до того, как его взял я. Уж и не знаю, как это случилось… Может, легкомысленная мамаша таскала его за загривок туда-сюда и колотила о каждую ступеньку… Как бы то ни было, но плачевный результат налицо – мой Рип, выражаясь словами ветеринара, животное с травмированной психикой.
Для меня это, разумеется, не было новостью, когда я решил сюда переехать. Но, признаюсь, последствий этого шага я не мог предугадать. Я мечтал о тишине, покое. Представлял себе, как это будет чудесно – сидеть на веранде и любоваться окрестными холмами и лесами.
А стоило бы подумать кое о чем другом.
Едва я ступил на веранду, Рип тут же успокоился и замер в терпеливом ожидании. Вот именно. В ожидании, когда я возьму его на руки. И – да-да, вы не ошиблись! – снесу во двор. Этот пес весит килограммов пятьдесят, так что попробуйте его поднять – это вам похлеще, чем таскать мешки с картошкой.
Но разве можно злиться на душевнобольное создание? Рип по крайней мере не позволяет себе безобразничать на веранде. То ли у него невероятных размеров мочевой пузырь, то ли от природы достойная зависти сила воли.
Рип сделал свои дела во дворе, и я, затащив его обратно в дом, принялся готовить ужин. Не успел я, однако, сунуть в электрогриль отбивную, как раздался телефонный звонок.
– Хаскелл? – Знакомый голос. Тот самый, что навевает мысли о праздничных пирогах с шоколадной глазурью. – Это Корделия Терли. Помните… помнишь, я утром заходила?
Она что же, думает, я мог забыть ее так быстро? Сколько же, по ее мнению, клиентов проходит за день через мою контору?
– Да, конечно.
– У тебя нашлось время с кем-нибудь встретиться? – взволнованно вопросила Корделия.
С трудом, но нашлось. Каким-то образом мне таки удалось втиснуть парочку незапланированных визитов в свой чрезвычайно загруженный график. Одному Богу известно, каких это стоило усилий.
Вместо этого прекрасного монолога я вкратце сообщил Корделии, с кем успел встретиться за день. Затем изложил кое-какие факты. Передал и разговор с Эммелин Джонстон – об угрожающих записках, рассказал и о том, как Эммелин горит желанием обезвредить убийцу. Корделия даже хихикнула разок, слушая мое красочное описание трагедии миссис Джонстон.
Однако я оставил за кадром кое-какие новые для меня нюансы самого убийства. Решил, что незачем расстраивать бедняжку ужасными подробностями.
А вот о своих искромсанных покрышках я ей поведал. Вовсе не для того, чтобы она почувствовала себя виноватой, боже упаси! Нет, просто хотел дать понять, что расследование продвигается в нужном направлении. Иначе как беспокойством убийцы не объяснишь подобное варварство, верно?
– Господи помилуй! Какой кошмар! – воскликнула Корделия. – О, Хаскелл… Мне так жаль…
Я пожал плечами – и только тогда сообразил, что увидеть это свидетельство мужского хладнокровия мог разве что Рип. Он и увидел. И уставился на меня как на чокнутого. Рип вообще частенько так на меня смотрит. Уму непостижимо! Кто бы другой, только не пес, не способный самостоятельно преодолеть лестницу!
– Ничего, – успокоил я Корделию. – Все в порядке. Покрышки я уже сменил. Никаких проблем.
– Ты должен включить эти расходы в счет. Я не стал отказываться. Хотите – можете назвать меня меркантильным.
После недолгой паузы Корделия поинтересовалась:
– Итак, к какому выводу ты пришел?
Ну и дела. Неужто она надеялась услышать от меня имя убийцы? Да, я отличный детектив, но не до такой же степени.
– Н-ну, – неопределенно протянул я. – На мой взгляд, время упущено… Через семь месяцев не так-то просто отыскать преступника.
А что оставалось делать? Только быть предельно откровенным. Я же не фокусник, в конце – то концов.
– О! – выдохнула она совсем упавшим голосом. – Выходит, никакой надежды нет?
– Почему же? Этого я не говорил.
– О, – повторила Корделия. На сей раз чуть-чуть увереннее. – Значит, ты все-таки попытаешься…
– Да, – заявил я твердо. – На завтра у меня запланирована встреча с Делбертом Симсом. И еще… (тут я запнулся. Кажется, даже сердце забилось быстрее) думаю, нам бы с тобой не мешало встретиться, обговорить все за ужином.
Чего греха таить, последнюю фразу я выдал как из пулемета – боялся, что уже через секунду духу не хватит. А в ожидании ответа затаил дыхание.
– Ну конечно! – тотчас отозвалась Корделия. После чего сообщила, что остановилась в пансионе Роуби, и попросила заехать за ней в семь, и… да, собственно, вот и все.
Повесив трубку, я готов был скакать из стороны в сторону, на манер старины
