----------------
Ник ПЕРУМОВ
РОЖДЕНИЕ МАГА
====================================================================== =============
Итак, сериал продолжается «Рождение мага» обещает новую встречу с героями романа «Алмазный меч, деревянный меч». Действующие лица те же, но сценой теперь служит Эвиал, весьма колоритный мир, где враждующие государства имеют «общий знаменатель» — агрессивную религию, не терпящую никакой конкуренции. А конкурент есть. Разумеется, это магия, куда же без нее… Но магия в книгах Перумова организована, это «структура». Там была «Радуга», здесь — Академия. Казалось бы, гуманные и светлые маги на поверку оказываются изрядными циниками. И с отцами-инквизиторами их связывает деловое сотрудничество.
И в этот-то мир попадает чудом спасшийся в бою Фесс, один из главных героев предыдущего романа. Потерявший память и магические навыки, он пытается осознать себя. Кто он, зачем он здесь? Как вернуться домой? Чтобы вернуться, надо восстановить былую форму. И Фесс отправляется на учебу в здешнюю Академию. Причем факультет он выбирает весьма оригинальный — темной магии. Да, есть в Академии и такой. Надо же поддерживать ставшее хрестоматийным Равновесие. Тема магии в новом романе звучит сильнее, чем в прошлом, но возникают неизбежные этические вопросы. Впрочем, и ответы полностью укладываются в авторскую концепцию, заявленную еще в «Кольце тьмы». Прежде всего — это относительность терминологии. Добро и Зло, Свет и Тьма в книгах Перумова зачастую оборачиваются лишь ярлыками, которые можно с легкостью переклеить. Светлые маги ничуть не добрее темных, отцы- инквизиторы, борцы с грехом, практикуют некромантию… Далее «принцип наименьшего зла», основной закон темной магии. В романе он многократно провозглашается — и едва ли не всякий раз подвергается сомнению. Короче говоря, этические ориентиры размыты, герои действуют, как сердце подскажет.
Но, что интересно, ставший некромантом Фесс, как правило, придерживается традиционных человеческих ценностей. В отличие от «отцов-экзекуторов» и непонятно почему называющихся светлыми магов. Это можно трактовать как слабость авторской «теории относительности», но, скорее всего, дело в законах жанра. Слишком уж циничный и «раскрепощенный» Фесс не полюбился бы читателю.
КРУПНЫЙ ПЛАН
ЧУДЕС НЕ БЫВАЕТ?
Среди сюжетных ходов, характерных для жанра фэнтези, наиболее распространенным является такой: наш современник, «парень из соседнего подъезда», ни с того ни с сего оказывается в волшебном мире и там из обычного студента, писателя, рок-музыканта и т. п. (рабоче-крестьянские профессии почему- то не пользуются успехом у авторов жанра) становится великим воином, искусным магом или мудрым правителем. Конечно, процесс «перековки» не обходится без объективных трудностей и субъективных нелепостей, но итоговый результат сомнения у читателей не вызывает. Метаморфоза должна свершиться! — таков один из жанровых канонов. А нарушать каноны нельзя…
Или все-таки можно и нужно? Этот вопрос приходит в голову после прочтения нового романа петербургского писателя Андрея Столярова «Боги осенью» — романа, вошедшего в одноименный авторский сборник наряду с уже печатавшимися повестями «Некто Бонапарт», «Изгнание беса», «Телефон для глухих» и «Мумия» (сборник выпущен издательствами «АСТ» и «Terra Fantastica»). Можно и нужно, поскольку стопроцентная предсказуемость событий никогда не встречается в жизни и должна быть противопоказана литературе, иначе литература превратится в конвейер по сборке штампованных деталей. В данном случае — ну с какой стати обычному студенту становиться великим воином? А если он трус до мозга костей? Или, скажем, убежденный пацифист? Нет, такая перемена возможна лишь тогда, когда персонаж изначально, с рождения готовит себя к битвам и сражениям, а в студенческом звании пребывает исключительно в силу житейских обстоятельств.
Вот и герой Столярова, скромный чертежник по прозвищу Рыжик (его настоящего имени мы так и не узнаем), — человек сугубо мирный. Он, конечно, мечтает совершить какой-нибудь подвиг и прославиться на всю Вселенную, но в реальности боится отказаться от складывающегося жизненного сценария: скучная работа — случайная женитьба — унылая старость. А такая возможность ему предоставляется, когда во дворе своего петербургского дома он почти случайно (ну, разумеется!) спасает от смерти пришельца из иных миров — лорда Геррика, наследного властителя замка Алло-мар и других владений. Вскоре к Геррику присоединяются его сестра Алиса и брат Гийом: оказывается, их семью преследует еще один инопланетный феодал — коварный лорд Тенто Рыжик понимает, что ему выпал уникальный шанс осуществить свои мечты, и в то же время внутренне не приемлет жестоких Законов Чести, по которым живут его новые знакомые. Все решает внезапно вспыхнувшая любовь к Алисе… События развиваются стремительно: вот Рыжик посвящен в воины; вот он уже побеждает в поединке самого Тенто, который перед этим убил Геррика; вот он становится мужем Алисы и вместе с обретенными соратниками готовится к межзвездному путешествию… Но подлинного взаимопонимания нет, любовный пыл угасает, и в последнюю минуту, когда их убежище начинают штурмовать оперативники какой-то спецслужбы, наступает момент истины: Рыжик должен остаться на Земле!
Да, чуда не случилось. В смысле — не случилось подлинного чуда, чуда перерождения (точнее, рождения) человеческой личности Что же до волшебных фокусов (вроде мгновенного заживления ран, одушевленных мечей, телепатии и телепортации), то этого добра в романе достаточно, только оно ни от чего не спасает… С другой стороны, может, и хорошо, что Рыжик остался прежним — равнодушным, но в общем-то добропорядочным обывателем? По крайней мере, никого не убьет, не ограбит. Хотя таких страстей, такого счастья, таких звезд над головой у него уже никогда не будет…
И еще об одном надо сказать. Андрей Столяров написал очень российский и очень петербургский роман. Рыжик — типичный интеллигент, и, следя за его душевными метаниями, понимаешь, почему все наши попытки изменить жизнь в стране к лучшему заканчиваются пшиком, А Петербург — он незримо стоит за каждой строчкой произведения. Вместе с писателем мы бродим по его улицам, любуемся его каналами, пьем его сырой воздух. А иногда даже натыкаемся на поребрик — так своенравные питерцы называют бордюрный камень.
PERSONALIA
