продолжена в творениях его многочисленных литературных «выпускников» — в первую очередь, конечно, Айзека Азимова. Я не оговорился: именно Кэмпбелл инспирировал интерес юного Азимова к роботехнике. Да и другим своим «чадам» мэтр нередко советовал, а иногда и просто навязывал сюжеты и проблемы, которые не успел разработать сам.
Аккуратности в обращении с научными данными научил Кэмпбелла родной MIT. Там же он получил и солидные знания, и представления о не существовавшей тогда науке — кибернетике. Да и как могло быть иначе, если среди его университетских друзей, неравнодушных к фантастике, значился некий профессор математики Винер! Да-да, тот самый Норберт Винер…
Кстати, с учебой способному студенту пришлось расстаться. Новое увлечение не способствовало его академической успеваемости, а финалом стал провал на экзамене по немецкому языку. Пересдавать Кэмпбелл не захотел: перед ним теперь открывались новые горизонты.
Еще во время учебы он встретил студентку Дону Стюарт, на которой вскоре женился. Отец Кэмпбелла не разделял легкомысленного отношения сына к жизни (писать рассказики в журналы — это не дело!) и помог тому закончить образование в Университете Дьюка в Дьюрхэме (штат Северная Каролина). Оттуда Кэмпбелл-младший вышел с дипломом физика, но к этому времени вовсю бушевал так называемый Великий Кризис 1930-х и с работой для молодого специалиста дело было дрянь… В этой ситуации литературные гонорары, какими бы незначительными они ни были в те времена, представляли собой неплохое финансовое подспорье для молодой семьи.
И все-таки Кэмпбелла не миновало занятие, через которое прошли почти все сколько-нибудь значительные писатели в Америке. Он вынужден был стать коммивояжером, продавая все, что попадалось под руку: газеты, подержанные автомобили, вентиляторы и газовые плиты… Эти годы принесли ему, во- первых, солидный «рыночный» опыт, который так помог позже, когда Кэмпбелл возглавил журнал, а во- вторых — зарядили изрядным пессимизмом, которым проникнуты его поздние произведения, выходившие под прозрачным псевдонимом Дон Стюарт.
Именно они принесли славу писателю Кэмпбеллу, и многие по сей день считаются классикой жанра.
Это, в первую очередь, рассказ «Закат» (1934) и его продолжение, «Ночь» (1935). Мрачная картина далекого будущего человечества представляет собой эмоциональный реквием по ушедшему со сцены человечеству и вызывает ассоциации с уэллсовской «Машиной времени». Этими рассказами вдохновлялись десятки писателей в последующие десятилетия — Артур Кларк, Лестер Дель Рей, Клиффорд Саймак… В аналогичном торжественно-минорном ладу написана и серия новелл о механоэволюции — «Машина», «Вторжение» и «Восстание» (все вышли в 1935 году), а также внесерийные «Побег» (1935), «Забывчивость» (1937) и короткая повесть «Из ночной мглы» (1937).
Из других рассказов той поры необходимо отметить знаменитейшую новеллу «Кто там?» (1938). Современные ученые случайно обнаруживают и «воскрешают» инопланетное чудовище, чей звездолет в незапамятные времена потерпел крушение во льдах Антарктики. Чужак, способный делиться, как амеба, проникает в организм людей, сохраняя форму «носителя». Напряженный сюжет, совершенно неожиданная по тем временам идея, психологизм выдвинули рассказ в «список» классики НФ. И, естественно, последовали киноверсии: в 1950-х годах по его мотивам был создан ставший классическим фильм о монстрах («Тварь»), а в 1982 году знаменитый Джон Карпентер во всеоружии современных спецэффектов снял не менее впечатляющий римейк под тем же названием.
Продолжение повести «Из ночной мглы» — повесть «Плащ Эсира», с которой вы только что познакомились, — журнал «Эстаундинг» напечатал в 1939 году. Сам автор считал ее одной из лучших в своем творчестве, да и критики сходились в оценке этой вещи как эталонной для последующих поколений фантастов. Впрочем, этот год вообще оказался поистине звездным для Кэмпбелла — но уже не автора, а редактора. Он возглавил журнал двумя годами раньше, а в 1939-м на его страницах дебютировала целая плеяда новых авторов. Я перечислю только их имена: Айзек Азимов, Альфред Ван-Вогт, Спрэг Де Камп, Лестер Дель Рей, Теодор Старджон, Рон Хаббард, Роберт Хайнлайн. Чуть позже постоянными авторами журнала стали Генри Каттнер и Кэтрин Мур, Клиффорд Саймак, Джек Уильямсон, Альфред Бестер… Что тут добавить?
Кэмпбелл-редактор — это тема отдельной статьи. Скажу только, что он бывал упрям и деспотичен, нередко отстаивал идеи политически-реакционные и весьма далекие от истинной науки. Не было, казалось, ни одного модного в те годы псевдонаучного культа — дианетика Хаббарда, «машина Дина», Лемурия афериста Шейвера, экстрасенсорные опыты Райна, ясновидение и тому подобное, — которым в журнале Кэмпбелла не был бы оказан самый теплый прием!
Все так. Но одновременно он подсказал начинающему Азимову идею Основания и формулировку Трех Законов. И переписал несколько первых рассказов Хайнлайна. И отстоял своего автора Клива Картмилла, когда вслед за публикацией его рассказа «Линия жизни» в редакцию нагрянули агенты ФБР: шел 1944 год, и автор умудрился «разболтать» все секреты, связанные с проектом «Манхэттен» — хотя сам, разумеется, понятия не имел о ходе работ над созданием атомной бомбы!.. И что важнее — Кэмпбелл первым в американской журнальной фантастике стал требовать от своих авторов не только строго выверенных научных данных и сюжетной логики, но И художественно убедительных образов, психологических конфликтов и разработки социальных идей.
Перечитайте еще раз список авторов, приведенный выше, и вы поймете, что сделал в научной фантастике Кэмпбелл.
Кэмпбелл трижды (абсолютный рекорд!) был Почетным гостем Всемирных конвенций и семь раз награждался премией «Хьюго» по номинации «лучший редактор». А после его смерти в мире американской science fiction были учреждены сразу две ежегодных премии его имени.
Он проработал в журнале «Эстаундинг», позже сменившем название на «Аналог», тридцать три года и два месяца. А покинул журнал одновременно с тем, как закончил свои земные дни. Случилось это 11 июня
1971 года, и ушел Кэмпбелл тихо сидел дома перед телевизором и уснул в кресле, чтобы больше не проснуться…
Прожил он, на первый взгляд, немного, но сколько еще жизней, веков и галактик успели вместить эти короткие шесть десятков лет… Вероятно, в последний день он в очередной раз посмотрел на экран и понял, что его уже мало что способно удивить по-настоящему. Мелькавшие на экране кадры обыденной, рутинной жизни атомно-космического века — да и сам чудо-прибор, позволявший видеть все это воочию, — Джон Кэмпбелл и его многочисленные ученики предвидели давным-давно.
Вл. ГАКОВ
