Станс подвинулся с недовольным ворчанием. И внезапно приказал отцу развести огонь пожарче.
– Раз мы должны умереть, то мы умрем в комфорте!
Логики здесь не было никакой, но отец вынужден был повиноваться, и вскоре в кабине стало невыносимо жарко. Наш страх уступил место тупой безнадежности. Дядя Станс, раскупорив канистру, то и дело прикладывался к ней. Потом он встал и неверными шагами заходил по кабине, бессвязно выкрикивая молитвы.
– Потише, Станс! – Отец ухватил его за руку прежде, чем дядя рухнул на топку.
– Ты всегда хотел быть предводителем, отморозок! – истерически завопил дядя Станс. – И как же ты был разочарован, когда я родился!
– Побойся Фа, Станс, – вполголоса сказал отец, – мне тогда и двух лет не было.
Дядя бессмысленно уставился на него. Потом он повернулся, споткнулся и рухнул плашмя на пол, глухо ударившись головой.
Отец опустился на колени и осторожно приподнял голову брата.
– Бедный дурачок. Он оглушил сам себя.
Ухватив дядю под мышки, он оттащил его к бойлеру, бережно усадил и обратился к Ванде:
– Принимай командование. Та мрачно усмехнулась.
– Оставим вежливость до лучших времен, Бруно. Твоя память глубже, ты и командуй.
– Ладно, – согласился отец. – Мы будем поддерживать слабый огонь, как и прежде. Когда станет слишком холодно, начнём пить спирт.
– Бруно?..
– Что, Триггер?
– Посмотри. – Триггер указал пальцем. Лицо его было залито слезами.
Канистра лежала там, где Станс уронил ее. Вокруг расползалась лужа.
– Почти ничего, – тяжело проговорил отец, встряхнув канистру.
– Взгляните! – вдруг закричала Фоун. – Ведь это же…
– Он не долетел до Иама, – пробормотала Ванда, – Проклятая птица покружила и вернулась!
– Слишком холодно даже для попугая, – заключил отец. Бледный призрак на фоне тьмы глядел на нас, склонив голову набок.
– Спасите Бруно! – хрипло выкрикнул он.
Я пытался уйти из реальности в преждевидение, но это не удается без спокойствия духа, а иногда и без трубочки зелья. В конце концов я провалился в кошмарный сон, битком набитый ледяными монстрами.
Сквозь этот сон я расслышал слабый скрежет колес и сразу очнулся.
– Там кто-то едет!
– Спи, Харди, – тускло проговорил отец.
– Нет, правда! Послушай сам!
Все остальные, за исключением дяди Станса, зашевелились и прислушались.
– Я слышу! Слышу! – радостно вскрикнул Триггер. – Мы спасены!
Отец поспешно дернул за шнур, и ночь огласилась истошным воем парового гудка: в объятиях анемонов наш мотокар было трудно заметить. Гудок провыл второй раз и захлебнулся – в бойлере кончился пар.
– Сюда! Сюда! – завопили мы все разом. Схватив кочергу, щипцы и совок, мы принялись колотить по стенкам кабины. Мы подняли такой шум, что не услышали, как подъехал наш спаситель.
– Эй! Кажется, это мотокар из Иама?
– Мы поломали пружину! – объяснил отец.
– Да уж, можно было поудачней выбрать время и место.
– Вы можете вытащить нас отсюда?
Незнакомец прикрикнул на локсов, и животные двинулись вперед, растаптывая анемоны. Крытый фургон, светящийся изнутри, подплыл к мотокару, меховая занавесь откинулась, и круглое веселое лицо заглянуло к нам в кабину.
– Я могу поступить гораздо лучше! Я починю вашу пружину, если вы подождете до утра.
– Это же Смит, – сказала Ванда с гораздо меньшим энтузиазмом, чем можно было ожидать. – И почему это должен был оказаться Смит, а не кто-то другой? – пожаловалась она отцу.
– А где вы найдете другого дурака, путешествующего зимой по ночам? – радостно заорал Смит. – Кроме вас, разумеется! Должно быть, вы совсем замерзли. Давайте-ка сюда.
Отец перенес дядю на руках, как малое дитя, а я подхватил Фоун, которая ушла в защитный транс; не знаю уж, как это ей удалось. Ванда забралась в фургон последней, недовольно бурча себе под нос.
Это была внушительная повозка с тентом из дубленой кожи, натянутым на такие высокие обручи, что под ними можно было стоять в полный рост. В центре находилась раскаленная жаровня, воздух был теплый и слегка отдавал дымом. В задней части фургона я увидел солидную кучу угля, что является редкой роскошью в наших местах, в передней – внушительную кучу странных кусков металла. А на пышной груде мехов сидела женщина.
Кто не слышал про Смита и его женщину Смиту? Они ненормальные – спят вместе, едят вместе, путешествуют вместе, и весь Иам считает, что эта пара на полпути к злу. И вот теперь Смит и Смита спасают наши жизни! Ужасная ситуация для предводительницы Ванды.
Но только не для отца, который сразу гаркнул:
– Приятно снова видеть вас, ребята!
Сперва он сердечно обнял Смита, а после и Смиту, которая поднялась с подушек. И вот тогда я увидел то, что прежде заслоняла ее обширная фигура.
На откидной лавке сидел лорин – руки скрещены на груди, нога на ногу – и глядел на нас круглыми глазами. Мой старикан, должно быть, уже совсем рехнулся от счастья, когда похлопал его по плечу со словами: «Как поживаешь, приятель?». Лорин не ответил, понятно.
– Где ты побывал за это время? – спросил отец у Смита, когда мы все уселись на подушки.
– Обычный маршрут в сторону Желтых гор. Работаем днем, путешествуем ночью. Эти локсы у меня уже три, нет, четыре года, они запомнили дорогу. И разумеется, у нас есть Вилт… – Смит поднял руку и приветливо помахал лорину (впервые в жизни вижу лорина, у которого есть имя, подумал я). – Когда мы спим, он не позволит локсам сойти с дороги. Не знаю, что бы я делал без Вилта.
– И без Смиты, – сказала женщина, бросая на него любящий взгляд.
– Само собой, – согласился кузнец. Ростом и объемом он заметно уступал жене, но руки у него были необычайно толстые и мощные.
Они с отцом пустились в долгую беседу. Все остальные потихоньку задремали. Я пробудился, когда начало светать, и понял, что речь идет о землянах.
– Кто знает? – сказал Смит. – Возможно, на их месте мы поступили бы точно так же? Не стоит ожидать от них любви и заботы лишь потому, что мы очень похожи.
– Странная штука это сходство, – задумчиво произнес отец. – Я хочу сказать, они вполне могли походить на лоринов или на хрипунов.
Но нет, они невероятно похожи на нас, только размером побольше! Я часто задаюсь вопросом, не произошли ли мы каким-то образом от землян. Или они от нас.
– Вряд ли, – сказала Ванда. – Я преждевидела их прибытие. Для них наш мир был совершенно новым.
– Значит, мы представляем собой оптимальную, логически непротиворечивую форму жизни! – весело воскликнул Смит.
– И тем не менее, – мрачно сказал дядя Станс, страдающий от похмелья и вчерашних унижений, – могли бы снабдить нас своей технологией, их бы не убыло.
Повеяло упоительным запахом жареного мяса. Смита, хлопотавшая у жаровни, бросила через плечо:
– Мы сами – наши худшие враги!
– Она мечтает о мотокаре, – объяснил Смит.
– Как? – встрепенулся Станс. – Да ведь это кощунство!
