маленьких комнаток. Правда, в отличие от римской версии, эти катакомбы не таили в себе человеческих останков, а только останки цивилизаций. Пеструю смесь из скульптур, мозаики, фарфора, все перемешано без разбора, без учета времени и места их происхождения. Каллиопа подумала о папиных коллекциях, с аккуратно помеченными экземплярами, выставленными за стеклом. Для него и его дочерей артефакты были не только предметами любования или собственностью, которой можно хвастаться. Они означали знания и были связью с людьми, давно ставшими прахом. Способом понять прошлое или хотя бы приблизиться к его пониманию.
Здесь же они увидели смесь эпох и культур - минойской, классицистической, египетской, ассирийской, романской, кельтской, - свидетельствующую, что герцог по-иному смотрит на свои сокровища. Их истинные достоинства были ему неведомы.
- Ой!
Уэствуд круто обернулся, и ее рука оперлась не на холодную статую, а на его руку, теплую и живую. Он поддержал ее за талию. Но в такой близости от него у Каллиопы еще сильнее закружилась голова.
- Все в порядке? - озабоченно спросил он.
- Да, - с трудом выговорила она. - Я просто споткнулась.
- В таком амбаре это несложно.
Она выпустила его руку и перевела дыхание.
- А я как раз думала, что это настоящие катакомбы.
- Очень подходящий термин, мисс Чейз. Груда мертвых вещей, спрятанных от солнечного света.
Каллиопа оглядела полулежащую египетскую львицу. Ее мышцы были напряжены, массивные лапы подогнуты, словно она в любой момент готова вскочить. Какой свирепой она выглядела! Как она, должно быть, несчастна взаперти. Может быть, хочет убежать, как Дафна?
- Думаете, они мертвые?
- Назовем их спящими, - сказал он и провел рукой по львиной голове, и Каллиопе показалось, что она сама почувствовала под ладонью холод камня. Неровного и шероховатого, побитого временем, но все еще несущего печать мастерства ваятеля. - Здесь им не хватает воздуха.
- Да! И никто не видит их настоящей ценности. - Она оторвала взгляд от немигающих глаз львицы и встретилась с глазами Уэствуда, такими же непроницаемыми. - А мы с вами по-разному смотрим на их ценность.
- Правда? - Его рука замерла на каменной гриве. - Мне кажется, мисс Чейз, наши взгляды более схожи, чем вам кажется.
Если бы так! Каллиопа вспомнила свою давнюю надежду, что он может оказаться тем человеком, который поймет ее, разделит ее мечты. Но эта надежда рухнула, когда она обнаружила на месте Гермеса пустоту.
- Разве?
Но вместо того чтобы ответить, объяснить то, что она так жаждала услышать - как им найти общее во взглядах и стать наконец друзьями, - он только улыбнулся.
- А вы не могли бы хоть изредка называть меня Камероном? Когда я слышу «лорд Уэствуд», то до сих пор оглядываюсь в поисках своего отца. В Италии и Греции все мои знакомые звали меня Камерон. Или просто Кэм.
- Э… я не знаю.
Камерон. Это звучало слишком по-домашнему. И очень соблазнительно.
- А вы попробуйте. Все равно здесь нас никто не услышит, кроме нашей подруги - львицы. А она никому не расскажет. Она умеет хранить тайны.
В самом деле, в обсидиановых глазах львицы словно появился довольный блеск, ей явно не терпелось получить на хранение еще одну тайну к огромному множеству тех, что она накопила за свою долгую жизнь. Как Афродита в оранжерее, хранящая воспоминания о безумных оргиях.
- Вам не кажется, что она и правда хранит много секретов? Я уверена, что в этом доме их множество.
- Вы конечно же правы. Причем секреты эти отвратительные. Но раз она пленница герцога, значит, наш друг. И хочет, чтобы мы были заодно.
- Ну хорошо. Я, пожалуй, назову вас Камероном, когда нас будут слышать только неодушевленные предметы.
- Тсс! - Он закрыл вырезанные из камня уши зверя. - Разве она не одушевленная? Вы забыли, что она просто спит.
- А проснется, когда ее, наконец, заберут отсюда?
- Когда она снова увидит солнце.
Каллиопа вспомнила этрусскую диадему леди Тенбрей, коротавшую дни вдали от солнца своей родины.
- И вы будете тем, кто освободит ее, да, Камерон?
Он задумчиво посмотрел на львицу.
- Полагаете, у меня хватит сил, мисс Чейз… Каллиопа? - спросил он задорно, поигрывая в самом деле внушительными мускулами.
- Так вы, случайно, не замаскированный Геракл?
- А вы разве сомневались? Но поскольку на самом деле я не Геракл, а только Гермес, то ваши сомнения оправданы. Для меня она тяжеловата, в крылатых сандалиях я или без. Но однажды ее все-таки освободят. И ее товарищей тоже.
- И отправят туда, откуда их привезли? Он пожал плечами:
- В место, где они будут в безопасности. А здесь, я думаю, никто не может считать себя в безопасности.
- Ой! - воскликнула Каллиопа, вспоминая о цели их поисков. - Клио!
- Да, надо двигаться дальше. С вами все в порядке?
- Ну конечно!
Он протянул руку, и Каллиопа проследовала с ним еще по одному коридору к узкой винтовой лестнице. Она не могла удержаться и обернулась на львицу, молчаливую и бесстрастную. Только в глазах у нее мерцал таинственный блеск.
Интересно, может быть, она видела сегодня Клио?
- Алебастровая Богиня здесь, - сказал Камерон, поднимаясь вверх по ступеням. Каллиопа увидела на верхней площадке крепкую деревянную дверь, немного приоткрытую. А за ней было темно.
- Откуда вы знаете?
- Вы все еще меня подозреваете? И это после того, как я предложил вам звать меня по имени, и… всего остального?
- Герцог говорил, что она хранится в секретном месте.
- У меня есть свои способы добывать информацию. Ну что же, Афина, вы идете или нет?
Она снова взглянула на дверь. За ней могло оказаться что угодно. Даже многоголовая гидра, которая набросится на них, рыча и брызгая слюной.
- Да, иду!
- Тогда за мной. Хоть я и не Геракл, но безопасность вам гарантирую.
Он снова протянул ей руку, и Каллиопа уцепилась за нее, как за спасательный круг в бурном море. Они вместе поднялись по оставшимся ступенькам и открыли дверь.
Она вела не в царство теней и не в реку забвения, а в длинную узкую галерею. В высокие окна лилось лунное сияние, которое вместе с мерцающим пламенем множества свечей мягко освещало очередной ряд статуй, стел и саркофагов. Каллиопа заморгала, свет после темноты показался ей очень ярким, и в первый момент среди нагромождения артефактов она не могла ничего разглядеть.
Стоявший рядом Камерон вдруг замер, и с его губ сорвалось проклятие.
- Что?… - начала было Каллиопа, но осеклась, потому что увидела сама.
Алебастровая Богиня, гордость коллекции герцога Авертона, лежала на полу, на спине, целясь из лука
