телефонные номера или свидания, которых, как позже выяснялось, в природе не существовало?
— Как-то у меня на брелоке висел ключик, — вставила Мора Лафферти, — который не подходил ни к одному замку. Я и сейчас не представляю, откуда он взялся.
— Однажды я должен был встретиться с девицей в Бридли Линч, — добавил Денни, — но когда пришел, она клялась, что ни о каком свидании слыхом не слыхивала.
Док расплылся в злобной улыбке:
— Подумаешь! Тут нет ничего таинственного.
Фицхью кивнул.
— Мои любимые аномалии напрямую связаны с маленькими объектами или обрывками информации. Обычно, если мы вообще соизволим заметить что-то неладное или необычное, относим это на счет плохой памяти, но я от природы скептик и задался вопросом: а вдруг это не мы, а сама Вселенная иногда страдает забывчивостью?
Денни и док пригвоздили беднягу к месту скептическими взглядами. Сэм одернул передник и, наклонив голову, с интересом воззрился на клиента.
— О чем это вы?
— История — это цепь случайностей, — изрек Фицхью.
Сэм кивнул.
— Так оно и есть.
Но Денни поскреб в затылке.
— Если и так, я в жизни этим не заражался.
— Мне следовало бы сказать, что история — цепь причинно-следственных событий, — поправился физик. — Одно ведет к другому, к третьему и так далее. Часто великие деяния основаны на крошечных, вроде бы ничем не связанных происшествиях.
Из кабинки за спиной физика донесся голос Уилсона Картрайта, университетского профессора истории:
— Святая правда. В 1762 году курьер конфедератов потерял копию карты диспозиции войск генерала Ли. Двое северян-фуражиров нашли документ, и Маккеллану с величайшим трудом удалось выиграть битву при Антитаме, что дало Линкольну повод обнародовать Манифест об освобождении рабов. Когда новость достигла Англии, кабинет министров пересмотрел свое решение послать помощь конфедератам. Вследствие чего… — он поднял кружку и отсалютовал всему бару, — …мой дед стал свободным человеком.
Хеннесси кивнул.
— Па точно так же познакомился с мамой. Еще один незначительный факт, хотя исход был не столь монументальным. Как война и свобода. Он был в бегах… все это происходило в Тревожные годы[5], когда Большой Парень сцепился с Длинным Парнем и это плохо кончилось для них обоих. Так вот, па оказался не на той стороне… ну, вы понимаете, о чем я. В итоге па улизнул в Уотерфордские холмы и, оказавшись на перекрестке, подбросил монетку. Так простой шиллинг послал его в Баллинахинч, где моя старушка-бабушка содержала паб, а ма обслуживала столы. Ну, па был не из тех, кто пройдет мимо паба, не промочив горло, вот и…
Длинное мучнистое лицо Хеннесси внезапно залилось краской:
— Вот и появился я. Упади монета решкой вверх, он давно уже валялся бы мертвым в канаве, поскольку его враги сидели в засаде на другой дороге. Одно вело к другому, и…
Он показал отвислым подбородком на стену напротив, где висело фото, на котором совсем молодые Хеннесси и О'Дохерти красовались во всем черно-белом великолепии перед только что открытым ирландским пабом, скрестив руки на груди.
Док Муни поднял кружку.
— Я всегда считал вас необыкновенным человеком, Хеннесси. Не похожим на других.
— Именно это я и хотел подчеркнуть, — обрадовался Фицхью. — Все на свете необыкновенно. Уникально и, следовательно, хрупко. Недолговечно.
— Хрупко, — повторил Хеннесси. — Любопытное слово.
— Хрупко, — утвердительно кивнул физик. — Слабый толчок, едва заметный удар… Видите ли, квантовая пена подвержена внезапным, спонтанным возмущениям. Я сказал бы, нарушениям равновесия. Это создает вероятностные волны в континууме, который распространяется вниз по временному потоку, создавая новое прошлое. И стирая старое. Того, что было вначале, нет и уже не будет.
Сэм поморщился от неуклюже переделанной цитаты, но Денни Маллони мгновенно просветлел, что, на мой взгляд, было плохим знаком.
— Желаете сказать, — пропел он, — что все эти скелеты динозавров и тому подобное могли попасть в землю всего несколько тысяч лет назад?
Фицхью задумчиво мигнул.
— Разумеется, это вполне возможно, — медленно протянул он. — Да. Предположим, эволюция с самого начала шла иным путем. Что если эти странные создания из Берджесс Шейл, о которых я читал, задушили наши привычные филюмы[6], и через некоторое время странные твари населили нашу землю шестьдесят миллионов лет назад, твари, не имевшие никаких возможностей превратиться в человека. Потом в пене лопнул пузырек, пославший рябь по временной линии, и вот теперь вместо безымянных существ в глине оставили свои скелеты динозавры. Поэтому, да, в одном смысле новое прошлое могло образоваться несколько тысяч лет назад, но в другом… как только это самое прошлое было создано, иного просто не существует.
Денни поджал губы. Не думаю, что задавая свой вопрос, он представлял себе иную эволюцию. Но сидящие вокруг стойки ошеломленно пожимали плечами и покачивали головами. Заметив волну недоумения, пробежавшую по бару, Фицхью объявил:
— Может, с помощью рисунка станет яснее.
Он схватил салфетку и принялся энергично чертить. Со своего места я никак не мог понять, что он там малюет, и Хеннесси, видя мою досаду, поманил меня внутрь заповедной зоны.
— Идите сюда, — пригласил он. — Сегодня яблоку негде упасть и лишние руки не помешают.
С этими словами он удалился утолять ненасытную жажду.
Подвязав передник, я возвратился к стойке — как раз вовремя, чтобы услышать объяснения Фицхью.
— Это континуум в исходном состоянии.
Я взглянул на салфетку и увидел три буквы:
А> В> С
— Потом квантовое возмущение изменяет событие «А» на событие «А*». Блуждающий хронон — квант времени — вылетает из пены и ударяет, как бильярдный шар.
Фицхью повернулся к доктору Картрайту, который давно выполз из кабинки и стоял позади.
— Возможно, ваш курьер-конфедерат вовсе не потерял пакет.
Он снова поднял салфетку.
А* В> С> D
Верзила-историк задумчиво свел брови и кивнул. Мора Лафферти, присоединившись к мужчинам, перегнулась через его плечо.
— А зачем вы добавили «D»?
— О, время не останавливается только потому, что где-то все переворачивается с ног на голову, — отмахнулся физик. — Настоящее — это… назовем его «фронтальной волной» Большого Взрыва, прокатившейся через бесформенность, аморфность и оставляющей за собой время. Но за ней должна хлынуть «фронтальная волна» нового варианта, изменяющая все первоначальные последовательности «А». Когда гребень волны достигает «В», событие «В» перестает существовать, а вместо него происходит нечто другое, назовем его «G».
А*>
— Почему «G»? — удивился Денни, сосредоточенно вглядываясь в рисунок. — Почему не назвать его «В*»?
— Да какая разница, болван ты этакий! — возмутился док Муни. Фицхью сделал гримасу.
