Восход Черного Солнца
Где-то спрятан необыкновенно мощный магический артефакт, который по разным причинам мечтают заполучить буквально все. Кроме главных героев: разумной ящерицы и двух драконят — они, в сущности, всего лишь дети, оказавшиеся в чужом враждебном окружении. Герои мечтают обрести дом и родных, любить и быть любимыми, но наступает время, когда каждый понимает: чтобы защитить свою мечту, необходимо бросить вызов сильным мира сего. Как видим, сюжет более чем тривиален. Характеры героев и проблематика — тоже. И ничем бы эта книга не выделялась среди множества подобных в жанре героической фэнтези, если бы не чудовищное количество заимствований!
Рецензент не против всевозможных аллюзий, скрытых цитат и знаковых обменов — что поделать, коли мы живем в эпоху постмодернизма. Но ведь всему есть предел, положенный литературным вкусом! Доходит до смешного: даже название книги русскоязычного автора, выступающего под англизированным псевдонимом, повторяет название вышедшего намного раньше романа К.С.Фридмана. При прочтении складывается впечатление, что каждая вторая сцена списана с какой-то аналогичной книги: легко узнаются Дж. Р.Р.Толкин, М.Уэйс и Т.Хикмен, Н.Перумов, У.Ле Гуин и даже Ф.Херберт. Оттуда же взято большинство реалий — причем зачастую без всяких объяснений. И как после этого не слишком искушенному читателю догадаться, что слово «тангар» синонимично слову «гном»? И что слово «палантир» — синоним «магического шара»? (Кстати, у Толкина палантиры — это не магические шары вообще, а вполне определенные уникальные магические реликвии.) Заимствованные реалии еще и забористо перемешаны. Автору мало было соединить в истории о создании мира Библию и «Сильмариллион» — он в свою космогонию добавил и древнегреческую мифологию. Но это лишь первое блюдо: «Восход Черного Солнца» — начальная книга трилогии…
Ксения Строева
Критика
Владислав Гончаров, Наталия Мазова
Толпа у открытых ворот
Отечественная фэнтези, вслед за фэнтези переводной, несколько лет назад ворвалась на книжный рынок, едва не вытеснив НФ на обочину. Словно ниоткуда появились сотни книг десятков авторов, многие из которых уже сегодня благополучно забыты. Что выдержало проверку временем, какие новые звезды взошли на ее горизонте, прогрессирует или деградирует российская фэнтези, какие направления внутри жанра сформировались? Об этом размышляют петербургские критики.
Прогнозы оптимистов, еще несколько лет назад предрекавших отечественной фэнтези блестящие перспективы, увы, не оправдались. Русская фэнтези не совершила какого-то радикального прорыва в будущее и не открыла в фантастике новых горизонтов. Период бурного энтузиазма середины девяностых годов постепенно сошел на нет — началось освоение занятого пространства.
Здесь-то и выяснилось, что механически перенести традиционный для западной фантастики жанр на российскую литературную почву не так просто. Многоцветное полотно англоязычной фэнтези, выглядевшее издали яркой экзотикой, при ближайшем рассмотрении оказалось холщовым занавесом, украшенным грубым и аляповатым рисунком. Даже те, кто по молодости лет бурно восхищался оригинальностью миров и подкупающей простотой героев, довольно быстро осознали: это пища однократного применения. Трудно питаться винегретом, который кто-то уже прожевал, причем не один раз.
Более того, многие из тех авторов, которые пришли в литературу под знаком фэнтези, очень скоро ощутили узость границ этого жанра. Если раннее творчество Марины и Сергея Дяченко безусловно относится к классической фэнтези, то куда прикажете зачислить «Пещеру», «Казнь» и тем более «Армагед- Дом»? Впрочем, и в научную фантастику вписать их вряд ли удастся. А главное — их книги не имеют прямых аналогов в фантастике Запада. Подобие «Привратнику» там найти можно, а вот «Ведьминому веку» — уже вряд ли. Точно так же бесполезно искать в «Заокраинном краю» аналоги стилю и манере Генри Лайона Олди или «средневековым» романам Елены Хаецкой. Как ни грустно, но самые яркие и именитые авторы фэнтези, от которых ждали новых откровений, ныне в большинстве своем либо ищут эти откровения где-то на стороне (как супруги Дяченко), либо пишут мало и не всегда удачно (как Святослав Логинов), либо занимаются самоповторами (как Николай Перумов, который после «технофэнтези», оригинальной дилогии «Русский меч» и небезынтересного опыта соавторства с Сергеем Лукьяненко снова погряз в однообразных магических «разборках»). Даже Д.Громов и О.Ладыженский (Олди), с их исключительной работоспособностью сумевшие выкристаллизовать собственное оригинальное и цельное направление в фэнтези, разрабатывают свою находку скорее вширь, чем вглубь.
Наверное, самым заметным явлением отечественной фэнтези последних лет, попыткой прорыва в некое иное измерение, мог бы стать роман «Рубеж», созданный одновременно пятью авторами — Г.Л.Олди, М. и С.Дяченко и А.Валентиновым. Увы, вместо прорыва вышел всего лишь синтез нескольких удачных технологий — количество так и не перешло в качество.
Традиционная же для Запада юмористическая фэнтези на отечественной почве не прижилась вообще — даже невзирая на огромную популярность и коммерческий успех таких переводных авторов, как Роберт Асприн и Терри Прэтчетт. Конечно, все мы знаем и любим книги Михаила Успенского. Но один автор погоды не делает и жанра не создает. А у Михаила Глебовича не видно даже подражателей, не говоря уже о последователях. Конечно же, время от времени и у нас случаются попытки писать «смешную фэнтези», но все книги такого рода объединяет одна особенность — они раз за разом повторяют то, от чего постепенно ушел Успенский. То есть являются пародиями — либо на конкретные произведения, либо на определенные направления фантастической литературы. В основном, кстати, на «героический» жанр, поскольку «стебать» легче всего по поводу тех персонажей, которые и без того не блещут интеллектом. Наглядный тому пример — роман А.Лютого «Рабин Гут». Можно еще вспомнить трилогию Владимира Свержина об Институте Экспериментальной Истории. Правда, это не столько пародия, сколько своеобразный римейк — точнее, окрошка из любимых книг автора, разбавленных традиционными приколами и хохмами ролевых игр. Более самостоятельно выглядят книги А.Белянина, но и они раз за разом повторяют одну и ту же незамысловатую, хотя и симпатичную схему — «советский человек в Волшебной стране».
Пародия или римейк могут быть хорошими или плохими, умными или глупыми — но они всегда зависимы от конкретных произведений или направлений. Они по определению не могут составить самостоятельный литературный жанр. Если же пародия превращается в отдельное и независимое литературное направление — значит, литература уже находится в том состоянии, когда ей нужен не критик, а патологоанатом… Вот и выходит, что юмористическая фэнтези у нас не жанр, не поджанр и даже не направление, а всего лишь литературный прием. К которому, кстати, время от времени прибегают и авторы «фантастического мэйнстрима» — социальной литературной фантастики. В конце концов, не стали же Стругацкие авторами фэнтези после «Понедельника…» и «Сказки о Тройке»!
Не прижился в отечественной фэнтези и жанр притчи, достаточно популярный в зарубежной фантастике. Скорее всего, потому, что классическая притча предполагает малую форму, а с рассказами, особенно фэнтези, у нас по-прежнему сложно.
Таким образом, структура и пути развития отечественной фэнтези все-таки отличны от традиционных для Запада схем. Уже отсюда можно сделать вывод о том, что русская фэнтези пошла своим
