Он продолжал шагать дальше, без всякой цели, для того лишь, чтобы двигаться, и оказался в бедных кварталах, хотя они совсем недалеко отъехали от Белого Дома. Несмотря на холод, люди сидели на ступеньках старых домов, разговаривали друг с другом, пили из бутылок, спрятанных в коричневые бумажные пакеты. Старик с великолепной гривой седых волос и роскошными усами сидел на кухонном стуле и курил дешевую сигару с таким очевидным наслаждением, которому могли бы позавидовать короли. Дети в вязаных шапочках и дешевых курточках гоняли бейсбольный мяч, ударяя им о стену, и что-то кричали высокими чистыми голосами. Почти все окна были украшены к Рождеству, в воздухе плыли ароматы готовящейся пищи. «Хорошие запахи, — подумал Фил, — домашние человеческие ароматы». Он услышал, как по радио передают старую балладу, медленную печальную песню о розе и шиповнике, которые выросли на могиле.
Становилось темно, начался снегопад, и казалось, будто снежинки возникают прямо из воздуха и падают на грязный тротуар. Фил ощущал холодные поцелуи крошечных белых звездочек, на мгновение касавшихся его лица.
«Я все еще писатель, — подумал он, шагая по хлюпающему под ногами снегу. — У меня есть имя. И голос. Я все еще способен говорить правду. Может быть, журналист, который брал у меня в прошлом месяце интервью, тот, что работает в «Вашингтон пост», послушает меня, если я расскажу ему о заговоре андроидов против людей».
«Нет, — подумал он, — так их не остановить — скорее, они остановят меня».
Где же выход?
Новая вспышка ударила в глаза. И вместе с ней пришло озарение.
«Я буду писать о людях. И называть их андроидами. Я очеловечу машины, покажу, что они тоже могут любить и страдать».
Может быть…
На углу, у входа в дешевую закусочную, стояла старая толстая женщина с красным лицом и короткими, как у солдата, седыми волосами. Она куталась в грязный рваный мужской плащ, а сквозь прорехи виднелись газеты, которые она подложила, чтобы сохранить тепло. У нее были блестящие голубые глаза, с надеждой смотревшие на каждого нового прохожего, когда она потряхивала несколькими монетками в бумажном стаканчике.
Фил вошел в теплую закусочную, позвонил по телефону и купил две чашки кофе. Потом он вернулся на улицу и всунул теплый стаканчик с кофе в руку своей сестры.
Перевели с английского Владимир ГОЛЬДИЧ и Ирина ОГАНЕСОВА
Вот видите, какой нетривиальный метод борьбы избрал писатель — вполне в своем стиле. Не возглавлять восстание, не писать воззвания, а очеловечить бездушное создание, разрушив схему и опрокинув стандарт… Впрочем, мы лишь предупредили участников конкурса, что решение будет неожиданным, но не требовали его отгадки. А посему первым лауреатом становится единственный конкурсант, определивший, что в рассказе действуют андроиды. Этот конкурсант — А.Данников из Новороссийска.
Как же быть с остальными двумя призами? Жюри пришло к выводу, что самой «диковской» версией из представленных является вариант «писатель — творец реальных миров». Наиболее подробно и непротиворечиво она изложена в ответе конкурсантки А.Гайдис из Ярославля. А третьим призером стал Д.Масюгин из Киева, который предложил три обоснованных версии, каждая из которых не противоречит условиям задачи.
Кстати, нет ли у вас ощущения, что все мы несколько устали от интеллектуальных задач и непрерывного спасения человечества? Давайте отдохнем — и читатели, и члены жюри, и человечество. А для этого решим легкую и шутливую задачку, предложенную знакомым всем нам с детства зарубежным писателем, уже при жизни получившим звание классика жанра. На сегодняшний день это самая последняя работа автора.
Представьте себе, что в магазине подержанных вещей вы приобрели почти неношенные модные туфли, которые пришлись вам ну прямо идеально. Как оказалось, они и должны быть впору любому «носителю», поскольку снабжены микрокомпьютером, то ли действительно подгоняющим туфли по ноге, то ли создающим такое ощущение. Скорее всего, второе — ведь компьютер может телепатически общаться со своим хозяином, мало того — просто-таки жаждет это делать! И обладает кое-какими другими способностями, которые раскрываются в ходе «совместного существования».
Вопросов два — таких же легких, как и сам рассказ: чем займутся столь продвинутые туфли и как отреагирует на это хозяин.
В данном случае (впрочем, как и всегда) нас интересует не столько разгадка авторского решения, сколько оригинальные версии читателей. Но тем конкурсантам, которые желают предъявить именно авторский замысел, дадим в руки ключ, сообщив, что многие великие писатели, например, Чехов, Бальзак, Стерн, с особым чувством относились к обуви, считая ее очень деликатной, едва ли не интимной частью туалета.
Победителей ждут комплекты из трех новых фантастических книг и поздравления в номере «Если», а члены жюри ждут новых моделей (не более трех, иначе мощностей обувной фабрики просто не хватит).
И еще одна просьба: не тяните с разработками! Добрая четверть писем приходит уже после того, как номер сдан в печать.
Жюри конкурса
Вехи
Вл. Гаков
Поэма огня
Полвека назад вышла в свет одна из самых значительных книг в истории фантастики, явившаяся своеобразным итогом череды знаменитых антиутопий.
…К этому все и шло. Невозможно окончательно избавиться от крамолы, от проклятых вопросов (полуночного кошмара всех архитекторов утопий), пока на свете остаются их источники. Книги. С ними почти покончено в стерильном мире замятинского романа. В «дивном новом мире» Олдоса Хаксли их эффективно заменили «ощущалки». В оруэлловском Ангсоце право на жизнь даровано лишь официальной пропаганде да дешевому порночтиву для пролов — рабочих, простонародья.
Оставалось сделать последний шаг — объявить священную войну ненавистным распространителям «заразы». Всем книгам вообще. И тогда пришли пожарные из отряда «Саламандра»… Писатель, который с гордостью называл себя «выпускником библиотеки», а своими учителями — книги, острее других чувствовал приближение тотальной расправы.
«451° по Фаренгейту» — вовсе не роман о будущем, тем более не о его технологических диковинах. И лишь во вторую очередь — антиутопия о массовой цензуре и сжигаемых книгах. Фактически, это история самого автора, его собственный любовный роман с книгой, длящийся всю жизнь. Не случайно в его рабочем кабинете глаз выхватывает прибитый к стене автомобильный номер — «F 451», сделанный на заказ (при том, что Рэй Брэдбери ни разу в жизни не садился за руль).
В конце концов, если любовь мужчины и женщины достойна кисти художника, почему отказывать в том любви к идее? Чувство не менее драматичное, богатое нюансами, обжигающее и очень часто столь же трагичное…
