на ней. Взглянув на свои вещи, развешенные рядом с вещами Дженнифер в шкафу, оиа порадовалась, что захватила платье, приготовленное к выпускному вечеру.
Складки на нем спускались от выреза к талии, откуда ниспадали водопадом из нескольких ярдов шифона. Его цвет изменялся от бледно-желтого до глубокого изумрудно-зеленого.
Она все еще разглядывала его, грезя о предстоящем вечере, который мог ей подарить то, что она так ждала, когда в страшной спешке в комнату влетела Дженнифер.
— Лучше бы тебе пойти принять душ, — бросила она, собирая свои наряды.
— О! — мечтательно улыбнулась Виктория. — Я уже это сделала. Что, пора одеваться?
— Только не в это! — сказала молодая девушка, указывая на висящий на вешалке купальный костюм. И не в платье к ужину. Столовая будет набита людьми, и тебе могут вылить на него тарелку супа или, скорее, поскольку сегодня день скачек, кувшин пива…
— Но…
— Виктория! Сегодня вечером ты ужинаешь не в роскошном, изысканном ресторане. Ты очутишься среди взвинченной толпы, стремящейся как следует повеселиться. Надень что-нибудь другое, а потом вернешься за этим. — Она ткнула пальцем в сторону восхитительного платья. — Можешь немного подкраситься, если хочешь. Уж на лицо-то никто ничего не опрокинет.
Дженнифер рассмеялась и исчезла.
Виктория заставила себя встать с кровати и начала причесываться. Собрав волосы с одной стороны, она соорудила из них нечто вроде короны, тогда как с другой она оставила несколько локонов свободно ниспадающими.
Довольная собственной прической, она подкрасила веки сине-зелеными тенями под цвет своего платья. Несколько прикосновений румянами завершили ее приготовления. Губную помаду можно будет нанести и после ужина. Когда Дженнифер вернулась, Виктория, следуя ее примеру, надела легкую блузку без бретелек и короткие брючки. Уж если все собираются без особых церемоний, никто не обратит внимания на то, как она одета или насколько раздета.
Придя в столовую, они протиснулись между плотно сидящими людьми к местам, заказанным для них за длинным столом, и оказались между Джоном Гамильтоном и хорошенькой темнокожей девушкой, которая, слава Богу, была не Джоанной.
Для собравшихся здесь это было важное событие, происходящее лишь раз в году, и все стремились получить от него как можно больше удовольствия — смеялись, шутили, обсуждали и только что прошедшие и давние скачки, предвкушали вечерние танцы. Многие были молоды, беспечны, и считали, что им принадлежит весь мир.
Во время ужина на Викторию никто не опрокинул ни тарелку супа, ни кувшин с пивом. Но, судя по шуму и треску, доносившемуся с другого конца зала, кто-то это все-таки сделал. Все сопровождалось взрывами смеха, похоже, что сегодня вечером все было возможно.
Они решили, что пора уходить, и, лавируя между столами, гостями и официантками, выбрались из все еще переполненной и очень шумной столовой. Вместе с Дженнифер и Питером Виктория вышла на веранду, но дальше отправилась одна, потому что сопровождавшая ее парочка остановилась у перил, чтобы пошептаться о чем-то своем.
Ощущая деревянные доски пола под своими мягкими белыми босоножками, Виктория счастливо улыбалась сама себе — от эйфории дня и в ожидании наступающего вечера.
До ее комнаты оставалось каких-нибудь несколько ярдов, когда она внезапно остановилась, словно уперлась в незамеченную раньше стеклянную стену. Чуть дальше, в стороне от освещенных окон и тусклого света наружных фонарей, стояли две фигуры. Мужчина положил руки на талию женщины. Он что-то говорил почти неслышно, и хотя Виктория не могла разобрать слов, голос был знакомым, слишком знакомым.
И раньше, чем она успела сделать шаг, Джоанна, а это была она, взметнула обе руки и закинула их за шею мужчины. Замерев на месте, Виктория видела, как красотка прильнула к Скотту всем телом и заглянула ему в лицо. Скотт шевельнулся и заметил девушку, словно вросшую в землю совсем рядом от него. Его взгляд снял охватившее оцепенение.
Спотыкаясь, Виктория добралась до своей комнаты и захлопнула за собой дверь.
Как слепая добрела она до кровати и рухнула на подушки, на которых еще совсем недавно предавалась мечтам.
Скотт и Джоанна! Она могла упрекать его за упорное нежелание встречаться с городской девушкой. Но он произносил такие волнующие, страстные слова о своем влечении к ней… Как быть с уверениями, что он всегда говорит только правду? Вспоминая теперь, как последовательно вел он себя по отношению к ней, их последнюю, совсем недавнюю встречу, она поняла, что он не снисходил до случайных связей где-нибудь на стороне. Но… Но Джоанна была так потрясающе хороша, а мужчины часто берут то, что могут получить без особого труда — а именно так это и было сейчас.
Вдруг Виктория привстала. Где-то вне ее комнаты почти неслышные шаги заставляли чуть вздрагивать доски пола. Однако раньше, чем они приблизились к двери, послышался знакомый голос:
— Привет, Скотт! Ты нас ищешь?
— Нет, приятель. Мне нужен был Шад, но он где-то шляется, и я решил, что лучше пойти и переодеться к вечеру.
— Я с тобой, Скотт… Вернусь около половины девятого, дорогая, — донесся голос молодого человека, похоже, блаженно улыбнувшегося Дженнифер, прежде чем уйти. Одни шаги удалились едва слышно, вторые, словно эхо, следовали за ними. Тут же вошла Дженнифер и включила свет.
— О! — воскликнула она, изумившись при виде лежащей фигуры, — а я думала, что раз свет не горит, значит, тебя нет.
— Я просто немного отдыхала. Кажется, у меня начинает болеть голова от всего этого солнца и шума.
Виктория почувствовала, что ее выдумка вполне может оказаться правдой. И задумалась — не использовать ли это как предлог, чтобы не пойти на танцы. Неожиданно она ощутила себя совершенно разбитой и очень несчастной. Все, чего ей хотелось, это убежать и спрятаться где-нибудь. В этой столь насыщенной любовной истории было слишком много взлетов и падений.
Но если она так сделает, Дженнифер, возможно, воскликнет: «О, бедняжка!», и останется при этом совершенно равнодушной. Но она может поделиться с матерью, а Виктории совсем не хотелось, чтобы миссис Лис появилась здесь с выражениями сочувствия.
— Тебе лучше встать и одеться, Виктория, — прервала Дженнифер ее бессвязные мысли. — Я хочу там быть, как только начнется музыка.
В конце концов, Виктория спустила ноги с кровати и начала одеваться. Очаровательное платье скользнуло на ее плечи, затем она аккуратно поправила прическу сзади, там, где волосы сбились от лежания на подушке, потом решительно выпрямилась и пробормотала:
— Будь что будет.
Поймав через плечо в отражении зеркала взгляд Дженнифер, она обернулась и спросила:
— Как ты думаешь, платье мне идет?
— Глазам своим не верю, — ответила ее приятельница, — ты выглядишь совсем другой, почти незнакомой. Словно кто-то, с кем я встретилась впервые. Совсем не похожая на ту, кого я обычно вижу в джинсах, майке или каком-нибудь хлопчатобумажном платье.
— Большое спасибо. Вот только не знаю, следует ли принимать эти слова за комплимент.
Виктория еще раз взглянула на себя в зеркало, и в ее последующих словах прозвучало удовлетворение:
— Однако мне нравится, как выглядит моя прическа. Немного неестественно, не от мира сего, правда?
— Что есть, то есть. А я рада, что мои волосы вьются от природы и ничего не надо с ними делать… — Как всегда, в словах Дженнифер сквозило свойственное ей самодовольство.
Они были уже готовы, когда за ними зашел Питер в компании Нила Пакстона. Виктория улыбнулась молодому человеку, а затем они вчетвером направились в зал, где должен был состояться вечерний бал.
