Боннер показал ему снимок Ребекки Кортингтон.
— Вполне возможно, что к вам привезут эту женщину, — продолжал я. — В нее имплантирована стандартная матрица правительственных приборов. Вас попросят их удалить.
— Но почему меня? — удивился Мартиндейл.
— Существует не так много врачей, способных произвести подобную операцию. Вы один из них, — ответил Боннер.
— Кроме того, у вас определенная репутация. Вы уже проделывали нечто в этом роде, — пояснил я.
Мартиндейл попытался было отрицать очевидное, но ему не дали договорить.
— Послушайте, — оборвал Боннер, — это неважно.
Я выждал, пока Мартиндейл успокоится.
— Кроме стандартного набора в ней находится совершенно новая система. Обнаружить такую крайне сложно. Вы можете вообще ее не заметить. Но ни в коем случае не убирайте.
Хриплый шепот вырвался из глотки Мартиндейла.
— Меня убьют…
— Они не узнают, — утешил Боннер. — Только вы способны заметить эти новые приборы, и никто другой.
Мартиндейл решительно тряхнул головой.
— Я не стану рисковать.
— У вас нет иного выбора, — сказал я, поворачиваясь к двери.
Мне позвонили ночью. Шесть агентов были мертвы. Ребекка Кортингтон похищена.
Я прибыл на место как раз перед рассветом. Командный центр был погружен во мрак. Компьютерные мониторы отбрасывали голубоватое сияние на собравшиеся здесь темные фигуры.
— Где она? — спросил я. Боннер отхлебнул кофе и ткнул рукой в один из мониторов.
— В воздухе, к западу от Чикаго. Частный самолет. Примерно каждый час они пересаживаются на другой самолет и курс тоже меняют, так что у нас нет времени организовать атаку.
Я кивнул.
— А приборы?
— Все еще работают. Ни один не вышел из строя. Правда, вряд ли это долго продлится. Похоже, они намереваются привезти ей доктора.
— Мартиндейла?
— Он выехал из Атланты и движется на запад.
Я втянул в легкие побольше воздуха.
— Серрато с ней?
Боннер кивнул на второй монитор. Мы поместили прибор слежения за левым глазным яблоком Ребекки и поэтому видели то, что видела она.
Роскошный салон частного самолета.
Мужчину. Высокого, сильного мужчину, с темными, коротко остриженными волосами, в чудовищно дорогом фиолетовом костюме.
Мы услышали, как Ребекка воскликнула:
— Джулиан!
Мужчина грациозно наклонил голову.
— Так вот он какой, Джулиан Серрато.
— Он играет с нами, — буркнул Боннер. — Знает, что мы наблюдаем. Завтра он изменит все: и лицо, и голос.
— Завтра? — откликнулся я. — Не успеет. Мы возьмем его сегодня.
Ребекка Кортингтон, очевидно, изнемогала от тревоги.
— Джулиан, это ловушка. Все подстроено. Ты должен немедленно исчезнуть. Оставить все. Оставить меня.
Серрато улыбнулся. Широко. Самодовольно.
— Успокойся, Ребекка. Я обо всем позаботился. Хочешь сигарету?
Он предложил ей сигарету, и она взяла. Джулиан расстегнул рукав.
Два лоскута кожи на левом запястье разошлись, и откуда-то возникла телескопическая металлическая рука на шарнирах. Зажатая в ней зажигалка легко скользнула в пальцы правой руки.
— Огоньку? — ухмыльнулся Серрато.
Я обернулся к Боннеру.
Серрато зажег сигарету даме. Та глубоко затянулась. Зажигалка исчезла в недрах его руки. Он нежно сжал плечо Ребекки.
— Я знаю того, кто тебе поможет. Он сумеет избавиться от гнусных штуковин, которыми тебя напичкали. И они ничего не смогут поделать. Ты будешь в полной безопасности, — пообещал Серрато и, усмехнувшись, добавил: — Мы будем в полной безопасности. Вместе.
Сначала исчезло изображение. Потом звук. Один за другим темнели мониторы, по мере того как Мартиндейл медленно обшаривал тело Ребекки хирургическими инструментами, извлекая наши приборы. Были сняты основные локаторный и терминационный приборы. Вернее, их макеты.
Мы затаили дыхание.
Он не коснулся наших секретных имплантатов. Их было всего два: локатор, чтобы отслеживать ее передвижения, и терминатор, которому предстояло убить Джулиана Серрато — если дело дойдет до этого.
Я знал, что дойдет.
Даже после операции Серрато продолжал каждые несколько часов менять самолеты. Наконец, в полной уверенности, что оторвался от слежки, он привез Ребекку Кортингтон в Сиэтл. В пентхаус отеля «Хилтон».
— Романтик, — проворчал Боннер.
— Он у нас в руках, — отозвался я.
Мы вылетели в Сиэтл с штурмовой бригадой. Мы окружили отель агентами. Мы устроили командный пункт в административном здании на другой стороне улицы. Мы разместили на крыше снайперов.
Штурмовая бригада была разделена на четыре группы: одной предстояло атаковать пентхаус, второй — следить за вестибюлем, а остальным двум — блокировать ближайшие лестницы.
Я посмотрел на часы. Начало первого. По командному пункту сновали техники.
— Активировать поле, — приказал я.
Мы распространили над отелем поле подавления. В этот момент всякий, находившийся внутри, должен был лишиться сознания.
— Пошли, — скомандовал Боннер по рации.
Мы наблюдали на мониторах, как штурмовики влетели в здание и рассыпались по вестибюлю, тщательно огибая, однако, раскинутые конечности бесчувственных постояльцев.
Резервные группы заняли места на лестницах. Члены основной группы поднялись на верхний этаж и медленно прокрались по длинному коридору к широким белым дверям, перед которыми в глубоком обмороке валялись телохранители Серрато.
— Открывайте дверь, — шепнул Боннер.
И тут прогремели выстрелы, разнесшие кирпич, штукатурку и краску, разорвавшие мускулы и плоть, раздробившие кости наших агентов. Мы не успели глазом моргнуть, как они были мертвы.
Джулиан Серрато пинком распахнул дверь пентхауса и вылетел в коридор. В каждой руке он держал по пистолету. Пистолеты соединялись с суставчатыми, телескопическими металлическими руками, выскочившими из его плеч. Из груди вымахнула прозрачная пластина, защищавшая лицо.
— Он не упал, — предупредил Боннер. — Повторяю: поле подавления не смогло нейтрализовать Серрато. Агенты, вниз!
Серрато спокойно оглядел трупы и повернул обратно в пентхаус. Один из пистолетов спрятался в
