бейсбол?
Грей протестующее поднял руки.
— Зачем же мне врать? Просто… ну, скажем, так: отец считал, что для мальчика есть более важные занятия, чем игра в бейсбол.
— Например?
Но Грей промолчал и снова взял ее за руку. Сейчас в центре внимания находился другой мальчик, а Роб под неистовые аплодисменты зрителей отошел на вторую базу.
— Какие же занятия? — повторила она свой вопрос.
Грей пожал плечами. Ему не хотелось об этом говорить.
— Ну, не знаю. Мама… мамы не было с нами, когда я был маленьким, а отец толком не знал, что любят мальчишки. Он считал, что меня надо готовить к вступлению в семейный бизнес. Я с детства начал изучать дело с азов.
— Какой ужас. — Кэсси с трудом представляла себе ребенка, вынужденного сидеть в пыльных кабинетах вместо того, чтобы гулять и играть на воздухе. Она даже перестала следить за игрой и чуть не пропустила момент перебежки Роба на третью базу.
— Эй, о чем ты думаешь? — Грей нежно провел пальцем по ее щеке. — Улыбнись, не надо хмуриться. Мне нравилось ходить на работу с отцом и дядей. Дела в бизнесе всегда шли хорошо. А то, что я не научился играть в бейсбол, вовсе не означает, что я был лишен радостей в детстве. Я вырос, стал самостоятельным. Ты об этом хорошо знаешь. Все нормально. Я не обижен жизнью.
Должно быть, так оно и есть. Бизнесменом он всегда был хорошим. Но…
— А чем ты занимался, когда не ходил в офис?
Он улыбнулся и покачал головой.
— Не жалей меня, Кэсси. Я не нуждаюсь в этом. Вырос в привилегированной семье, у меня было все. Одно плохо… — печально сказал он.
Кэсси смотрела на сына. И когда Грей кончил говорить, у нее все сжалось внутри.
— Ты не рад, что есть Роб?
Он резко повернулся к ней, глаза его гневно пылали.
— Ты же знаешь, что нет. Мне стыдно, что я причинил тебе столько горя.
Что это значит? Что он имеет в виду?
— Не говорил так. Просто… наслаждайся настоящим. Прошу тебя.
Грей кивнул и стал следить за игрой. Кэсси успела заметить улыбку, появившуюся у него на лице.
— Я именно это и делаю, Кэсси. Наслаждаюсь каждой минутой.
И вдруг на глазах у всех болельщиков и игроков, на глазах у людей, которые хорошо знали Кэсси, Грей крепко поцеловал ее в губы.
— Ничего, если я им не скажу, что ты разрешила сделать это в случае победы? — пробормотал он, не отрываясь от ее губ.
— Посмей только, и я… скажу мистеру Мозеру, что ты — беглый каторжник. Он живо выставит тебя на улицу. — Кэсси отодвинулась от него.
— Главное, чтобы ты не целовалась здесь с другими мужчинами.
— Ты знаешь, что не буду. Не издевайся надо мной, — сказала Кэсси, с трудом сдерживая смех.
— Даже не думаю, Кэсси, — ответил он. — Просто жду, когда ты отдашь мне поцелуй.
Грей наконец отпустил ее и, широко улыбаясь, посмотрел вокруг.
— Прошу прощения у всех, но игра сегодня просто захватывающая, — заявил он и лицо его светилось от счастья.
Под одобрительные возгласы зрителей Кэсси наклонилась к Грею.
— Как мы объясним это Робу?
Он поднял брови.
— Неужели ты думаешь, что ему нужны объяснения, Кэсси? Он на седьмом небе от счастья. Ну, а мы с тобой… просто радовались успеху.
Игра окончилась. Грей встал и помог подняться Кэсси.
— Спасибо, что взяла меня с собой, — с улыбкой сказал он.
— Значит, ты не скучал? — спросила она, заранее зная ответ. Он «болел» от начала до конца игры, кричал, подбадривая или утешая каждого мальчишку, даже если тот играл за другую команду. Родители и игроки улыбались ему, он им понравился. В его искренности Кэсси не сомневалась.
— Какое там скучал! — Он приглушил голос, потому что его слова предназначались только ей. — Надеюсь, ты пригласишь меня на другие матчи. А когда я вернусь в Мисандерстуд, вы приедете ко мне. Сходим вместе на бейсбол. Хорошо?
Но Кэсси эта идея не вдохновила. Мисандерстуд — совсем другой мир. Там ее исключили из школы, там ее пьяного отца часто находили валяющимся в грязи. Трудно вообразить себе реакцию болельщиков там, на трибуне, если бы Грей поцеловал ее. Нет, когда он вернется домой, такие встречи прекратятся.
— А вот и Роб, — сказала она, повернувшись лицом к сыну. И спиной к мужчине, который едва не заставил ее еще раз забыть, кто она такая.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
— Спасибо за завтрак.
Грей произнес эти слова так, будто не просто благодарил ее за то, что она накормила его. В его голосе было что-то завораживающее. Кэсси посмотрела на него и покраснела.
С тех пор, как она увидела скудную обстановку трейлера, где поселился Грей, она не находила себе места. После матча она неожиданно для себя пригласила его на сегодняшний завтрак. И вот она ухаживает за ним, вьется, словно хлопотливая пчелка. Она правильно поступила, что позвала его.
Кэсси взяла его тарелку и отнесла в мойку.
— У тебя нет даже плиты. Грей. Как ты справлялся эти несколько дней? Даже не спрашиваю, какую цену заломил мистер Мозес. Откровенно говоря, не понимаю ни тебя, ни его. У тебя что, при такой куче денег нет ни малейшего понятия о бережливости? Или, может быть, Малкольм Мозер такой мастер торговаться, что сразу надо соглашаться на его условия?
Грей обошел вокруг стола, улыбнулся, посмотрел на Кэсси сверху вниз и смахнул пальцем пятнышко муки у нее с носа.
— Не беспокойся об этом, ангел мой. Но можешь поверить: его стряпня твоей и в подметки не годится.
— Потому что в моей доброкачественные продукты, а не один жир. Мне доводилось пробовать стряпню Малкольма, и я не могу позволить, чтобы ты там питался: это равносильно убийству. Буду присылать тебе еду с Робом.
Его рука замерла в воздухе, он подошел ближе и погладил ее по щеке.
— Не обязательно, Кэсси.
Она вздрогнула от его прикосновения.
— Но я этого хочу. Нам следует поладить друг с другом. Ради Роба.
— Для него ты готова на все, верно? — Он сказал это очень серьезно. — Готова даже подружиться с человеком, которому в прошлом не доверяла.
Кэсси подняла голову и внимательно посмотрела в его золотисто-карие глаза.
— Только как это сделать? Ведь о браке речи быть не может.
Грей нахмурился, убрал руку с ее щеки.
— Все в порядке, Кэсси. Мы с тобой — родители-друзья. Ты будешь готовить мне еду. Я буду красить ставни, поправлять плиты на дорожке.
— В этом нет необходимости.
— Разве? Здесь живет и мой сын тоже. Мне хочется это делать. Позволь мне.
Слова, сказанные Греем, запали Кэсси в душу.
