Калеб кивнул. Его волосы отливали золотым в лучах послеполуденного солнца.
— Хорошо. С днем рождения, мисс Холбрук. Надеюсь, вы хорошо проведете вечер. Ведь это особенный день.
По идее это особенный день, признала Виктория, смотря, как самый красивый мужчина в городе уходит от нее вниз по улице. Но теперь дни рождения приносили ей одни только разочарования. Она чувствовала себя странно и вела себя в эти дни неадекватно. Ее дни рождения были лишь доказательством того, что она уже не молодая женщина, что она стареет и до сих пор не замужем.
Время летело быстро, а она лишь наблюдала за тем, как уходят ее годы. Виктория была спокойным человеком, но в то же время энергичным. Итак, что же ей делать с ее проблемой, с ее ребенком?
— Что-то надо делать, — прошептала она. — И кажется, мне придется сделать нечто отвратительное.
И она стала думать о том, что же именно и когда ей это сделать.
— Ты знаешь, что придумала Виктория Холбрук?
Калеб взглянул на свою помощницу Дэниз, которая неодобрительно покачивала головой. Дэниз была очень опытным помощником. Но она любила посплетничать. Она считала, что работа в газете обязывает ее следить за всеми жителями Ринваля.
Калеб вспомнил задумчивое выражение лица Виктории Холбрук прошлым вечером. Хотя она приехала в Ринваль два года тому назад, он ничего о ней не знал, она жила очень уединенно. Проигнорировав вопрос Дэниз, он продолжал работать.
— Она повесила новую вывеску над своим магазином. В течение двух лет на ее вывеске присутствовало только два цвета — белый и черный, а теперь синий и золотой. Интересно знать, почему.
Калеб опять проигнорировал Дэниз.
— Может, ей нравится синий и золотой цвет.
Дэниз бросила на него взгляд, который убил бы и более стойкого человека, но Калеб даже не моргнул. Дэниз нахмурилась и начала постукивать ногой. Кажется, она начинает закипать от возмущения. Калеб испугался, что она, чего доброго, забудет о завтрашнем выпуске газеты.
— Ладно, Дэниз, — наконец сказал он. — Так почему Виктория Холбрук поменяла вывеску?
— Кризис среднего возраста, — с уверенностью сказала Дэниз. — Это очевидно и весьма печально.
Калеб уставился на нее.
— Она стареет, дорогой, — терпеливо объяснила Дэниз. — И ей это не нравится.
Калеб вспомнил, что в каштановых волосах Виктории он не заметил седины, ее глаза были ясными, а лицо приятным.
— Она не показалась мне старой.
— Правда? С каких пор ты начал обращать внимание на женщин этого города? Я думала, ты избегаешь женщин Ринваля.
Калеб небрежно пожал плечами.
— Я не встречаюсь с женщинами Ринваля, но у меня есть глаза.
Его помощница победоносно улыбнулась.
— Итак, ты смотришь на них, но не касаешься. По крайней мере, это относится к твоим соседкам.
Калеб нахмурился. Он знал, что все, включая Дэниз, считали, что он прожженный бабник. Ну, некоторая правда в этом мнении была. Он действительно встречался с женщинами из соседних городов, но не так часто, как думали люди. Иногда он проводил вечера за чтением или встречался с друзьями, но, если люди считали, что он проводил время с женщинами из Дэлловея или Морнингтона, — прекрасно, он не будет опровергать слухи.
Все вокруг считали его ловеласом. Говорили, что он встречается с женщиной всего неделю, а затем ее бросает. Эти сплетни отталкивали от него многих женщин. Они считали его ненадежным. Он не верил в детские сказки про вечную любовь. Калеб ни разу не испытал этого сильного чувства. Пусть все считают, что каждый уикэнд он ездит в Дэлловей, чтобы пуститься во все тяжкие. Зато никто не мешает ему полностью отдаваться газете — его настоящей любви. Никто, кроме Дэниз, которая чувствовала личную обиду всякий раз, когда он отказывался остепениться и жениться на какой-нибудь примерной леди из Ринваля.
— Неужели ты так никогда не обратишь свое внимание на какую-нибудь женщину этого города? Ну, скажи, Калеб? — спросила она.
Взглядом он хотел дать ей понять, что она зашла слишком далеко. Но Дэниз проигнорировала его выразительный взгляд.
— Ты знаешь ответ. Как ты думаешь, мы успеем выпустить следующий номер?
— Не беспокойся, всегда успеваем. Разве это не печально?
— Что печально?
— Виктория Холбрук. Думаю, просто ужасно, когда женщина боится состариться и не может придумать ничего лучше, как сменить вывеску над своим магазином.
Калеб начал закипать.
— Работай, Дэниз, — приказал он. Возраст Виктории Холбрук, ее внешний вид и вывеска над магазином его не касались. Он был здоровым, нормальным мужчиной и постоянно встречался с женщинами, но действительно избегал ринвальских женщин, чтобы не возбуждать сплетен. Как ни любил он женщин, он давно решил не обещать им того, чего не мог дать. А потому не хотел, чтобы его непостоянство ранило женщин, которые были его коллегами и соседями. Такие отношения могли бы повредить его делу. И он не хотел больше думать о спокойной, сдержанной маленькой Виктории Холбрук и ее проблемах.
Но почему она решила сменить цветовую гамму на своей вывеске? Он надеялся, что она хорошо провела вчерашний вечер и у нее поднялось настроение.
Он беспокоился о ней лишь как о соседке, а дела Виктории Холбрук его не касались.
Виктория смотрела на новую вывеску. Может, слишком много синего цвета?
Ей захотелось позвонить художникам и попросить их перекрасить вывеску снова в черный цвет.
— Ну и дура же ты, — прошептала она. — Это просто вывеска. — Но для нее это было нечто большее. Она отдала дань вчерашнему настроению. Сменить вывеску — значит что-то переменить в жизни. Эта вывеска привлекала внимание к ее магазину, а она не любила быть центром внимания. Она вспомнила, как ее родители уговаривали ее быть более веселой и открытой, они хотели, чтобы она была похожа на них и играла на сцене. Виктория поежилась, вспомнив, что неоднократно пыталась переделать себя, чтобы угодить родителям, но после этих стараний получала лишь насмешки толпы.
Она умоляла родителей оставить ее в покое, и они наконец согласились. Началась ее тихая, скромная жизнь, которую она так любила. Лишь несколько раз она пыталась что-то изменить в себе, чтобы понравиться другим. В школе Виктория хотела выглядеть более эффектно, чтобы обратить на себя внимание одного мальчика. Она попыталась быть похожей на его окружение. Все закончилось ужасно. Виктория даже не хотела думать о том, что произошло. После этого она долго не мечтала о парнях. И это была не последняя ошибка в ее отношениях с мужчинами. Она изгнала из памяти унизительные воспоминания, но оставался вопрос. Сможет ли она вступить в отношения с мужчиной?
— Теперь все зависит от меня, и я не жду счастливой развязки. Мне просто нужно немного притвориться, — прошептала она.
Синяя вывеска и перемены, которые она сделала в интерьере магазина, были лишь первым шагом в осуществлении ее плана. Она понимала, что ее замкнутость, недостаток теплоты отталкивали людей. Не всех, конечно. Есть люди, которые так же, как и она, любят уединение и которые одинаково дружны со всеми. Если не считать того, что у нее не было ребенка, она жила вполне счастливо. Хотя она и необщительна, у нее есть друзья. Кроме того, у нее хороший дом и процветающий бизнес.
Но она хотела ребенка, мечтала о ребенке, чтобы ребенок полностью принадлежал только ей и она могла бы дарить ему любовь и привязанность. Она не хотела искусственного оплодотворения. Кто знает, что это за люди? Это не для нее, поэтому оставался только один путь. Ей нужен мужчина или, по крайней мере,
