написанное, потом приветливо и степенно кивнул ун-Леббелю и вышел во двор, показывая приезжему дорогу.
— Зайдешь к Швенку, вторая комната вон в том корпусе, — распорядился он. — Получишь белье, разместишься вон в том домике, а потом пойдешь докладывать начальству. Сейчас все равно никого нет, к половине десятого подтянутся.
Ун-Леббель прошел по аллее, окруженной корявыми балтийскими соснами, вошел в указанный корпус и постучался во вторую комнату.
Капрал Швенк был немногим моложе дежурного. К тому же носил сильно увеличивающие круглые очки, отчего глаза его казались не соответствующими маленькому сморщенному личику с низким лбом и редким седоватым ежиком над ним. Картину довершали большие уши и выступающий на худой шее кадык. На арийца он мало походил, скорее, казался карикатурой на еврейского банкира с Уолл-стрит, какими их обычно рисовали в «Фолькише беобахтер».
— Еще один, — констатировал Швенк, прочитав предписание и выбрасывая на стол целлофановый пакет с простынями и полотенцем. Сверху он положил небольшую коробку. — Твоя комната четвертая, в остальных уже живут. Ключа не надо, там не заперто. В половине десятого зайдешь в штаб и доложишься о своем прибытии. «Швабесс-отель» находится в белом здании в центре поселка. Завтрак в семь-тридцать, обед в час, ужин в семь часов. Старайся не задерживаться, здесь этого не любят. Развлечений у нас мало. Ничего не поделаешь — остров. — Швенк подумал и добавил: — Старайся поменьше удивляться, солдат, здесь будет много непривычного для тебя.
— А для вас? — поинтересовался ун-Леббель.
Капрал пожал узенькими плечами и заставил Ганса расписаться в ведомости.
— Я уже привык, — сказал он.
На крыльце коттеджа сидели двое крепких русоволосых парней в тренировочных костюмах. Они с интересом оглядели ун-Леббеля.
— Генрих, — назвал свое имя один.
— Гейнц, — крепко пожал протянутую руку другой.
— Ганс, — представился ун-Леббель.
— Обживайся, камрад, — сказал Генрих. — Познакомиться ближе мы еще успеем.
В комнате, отведенной для ун-Леббеля, стояли деревянная кровать, платяной шкаф, стол и два стула. На столе чернел эбонитовой панелью новенький «Блаупункт». Ун-Леббель включил приемник, нашел танцевальную мелодию, застелил постель. Среди вещей, выданных ему капралом, оказался тренировочный костюм, в коробке обнаружились японские кеды. Ганс повесил форму в шкаф, переоделся в спортивный костюм и, бросив на плечо полотенце, вышел на крыльцо.
— Душ здесь есть? — спросил он.
— Что душ, — восторженно сказал Гейнц. — Здесь к твоим услугам целое море.
Сосны и камень. И тени деревьев, среди которых вились асфальтовые дороги и усыпанные гравием тропинки.
Аллея вывела Ганса в центр поселка. Штаб он определил сразу — по наличию у здания легковых служебных автомобилей. Генерал Дорнбергер, которому он представился, с любопытством и удовольствием оглядел ун-Леббеля.
— Прекрасно, — похвалил он. — Как устроился?
— Хорошо, мой генерал, — лаконично сказал ун-Леббель.
— С товарищами уже познакомился? — генерал вышел из-за стола, обошел Ганса, откровенно разглядывая его со всех сторон.
— Так точно, — свел каблуки ун-Леббель.
— Прекрасно, прекрасно, — генерал вернулся за стол. — И ты, наверное, недоумеваешь, зачем здесь собрали здоровых, крепких ребят. Верно?
— Мы все ждем указаний, — уклонился от прямого ответа Ганс.
— Что ж, — генерал взял предписание и, далеко отведя его, как это обычно делают дальнозоркие люди, ознакомился с записями. — Сегодня вечером вам все объяснят. А пока… — он одобрительно покивал Гансу. — Пока знакомься со своими новыми товарищами и новым местом службы. Обещаю одно, солдат, легко тебе здесь не будет. — Он почесал нос и совсем по-граждански добавил: — Зайди в пятый кабинет, тебе выпишут пропуск. У нас на острове пропускной режим, без пропуска тебя затаскают в комендатуру.
Выйдя из штаба, ун-Леббель огляделся.
Среди сосен просвечивали контуры зданий, в полукилометре от них угадывались огромные железные конструкции поставленных на попа мостов, левее белели непонятного назначения, но явно производственные здания.
Он прошелся среди сосен. Было прохладно. Пахло хвоей и морем.
Дорога вывела его к колючему периметру, за которым на железных постаментах стояли длинные остроносые цилиндры, устремленные в небо. Их было несколько десятков, без сомнения, все эти цилиндры представляли собой грозное, пока еще не ведомое ун-Леббелю оружие, возможно, то самое Оружие Победы, о котором не раз говорил фюрер.
Здесь его остановили.
Два эсэсмана с автоматами на изготовку проверили у него документы, потом один из них ушел в будку и принялся куда-то звонить. Второй — рослый рыжий парень одного с ун-Леббелем возраста — молчаливо разглядывал Ганса, ожидая окончания процедуры проверки.
Второй охранник закончил процедуру и вышел из будки. И сразу настороженность охранников уступила место дружелюбным, приветливым улыбкам. Теперь они точно знали, что ун-Леббель свой.
— С прибытием, — поздравил рыжий, с уважением оглядывая нашивки ун-Леббеля, свидетельствующие о том, что он проходил службу на Востоке. — В охрану?
Ун-Леббель неопределенно пожал плечами.
До обеда он успел искупаться. Холодная и почти пресная вода Балтийского моря приятно освежила его. Ганс посмотрел на часы. Было без десяти час, опаздывать, как сказал Швенк, не стоило.
В холле «Швабесс-отеля» ун-Леббелю встречались различные гражданские люди, в форме почти никто не ходил. Особого внимания на Ганса никто не обращал, лишь дважды он перехватил внимательные и явно заинтересованные взгляды.
Предупредительный официант показал ему место за длинным столом. Рядом уже сидели его соседи по коттеджу.
— Привыкаешь? — дружелюбно осведомился Гейнц.
Так обедать Гансу еще не приходилось. Вереница официантов — в черных костюмах и белых сорочках с бабочками — во главе с метрдотелем торжественно шествовала вокруг стола, от высших чинов к нижестоящим. Первый официант наливал суп, второй клал на тарелку картофелину, третий посыпал ее зеленью, четвертый выкладывал на тарелку аппетитно поджаренную свиную ножку, пятый наливал в бокал вино, шестой поливал блюдо соусом.
— Зря ты надел форму, — сказал Гейнц. — Здесь это не приветствуется. — И первым поднял бокал: — Выпьем за знакомство, камрады!
— Прозит, — сказал Генрих.
Услышанное вечером ошеломило ун-Леббеля.
Комната, в которой их собрали, ничем не напоминала помпезные залы заседаний, где обычно проходили совещания. Даже бюста фюрера — этого неотъемлемого и обязательного атрибута правительственных учреждений — на столе не было.
Да и люди у столов собрались странные — из тех, к кому в войсках относились с недоверием за способность разбираться в устройстве мира при совершенной непригодности для его защиты. Впрочем, на этот счет Ганс имел свое мнение. Никакая храбрость не смогла бы одержать громкие победы, не будь у немецкого солдата совершенного оружия, разработанного собравшимися в комнате людьми. Капитулировала бы Англия, если бы ее города не расстреляли летающими бомбами «фау»? Удалось бы прорвать оборону
