— Тогда не играй с ним, До, играй с Мезилом, — сказал Кейда, улыбаясь, дабы смягчить слова. — Иначе как ты усовершенствуешься?
— Я играю с Мезилом. — В противоположность Рекхе, орлиное лицо которой теперь лишь слегка поблескивало от очищающего масла, краски на веках и губах До лежали тяжело, она словно носила цветную маску. Серебристая пудра на ее скулах отразила свет, когда дочь улыбнулась отцу. Подведенные черным глаза были такими же теплыми и карими, как у матери, но во всем остальном она разительно напоминала своего родного по обеим линиям брата Сиркета. — Я его сегодня почти побила.
— А вот и нет! — загорячился Мезил; голос его ломался и звучал то по-мальчишечьи, то по- мужски.
— Спорю на день службы Лемира, что могу тебя побить, — бросила вызов До.
— Дети, — Рекха не повысила голоса, но открыла глаза и взмахом руки отослала прислужницу. — Во- первых, До, бейся об заклад не иначе, как на что-то действительно для тебя ценное. Если желаешь испытать, чья удача вернее, твоя или Мезила, поспорь на твои услуги ему или на любой из твоих талисманов. Тогда результат будет иметь для тебя хоть какое-то значение. Во-вторых, у меня был долгий и утомительный день, как и у вашего отца. Ведите себя прилично — и с вами станут обращаться как со взрослыми. А вздумаете безобразничать — вас отправят в постель вместе с малышами. — Она поднялась на локте и сощурила глаза на Виду. — А кое-кого, как я вижу, надо отправить спать вторично.
По кивку госпожи рабыня положила гребень и хлопнула в ладоши, глядя на девочек.
— Теперь тихо. Если разбудите малышей, завтра вас ждет на завтрак холодная соллерная каша и никаких плодов.
Кейда поставил Эви на пол, и та послушно последовала за сестрой через внутреннюю дверь, выходившую в залу с лестницей.
— Можешь сыграть еще разок, Мезил, а затем пойдешь спать. — Рекха встала и вперила в Андита суровый взгляд. — Ты скажешь мне, не хитрит ли он. До, если с руками все в порядке, Лемиру следует очистить твое лицо. Теперь никто больше нас не увидит, а кожа должна немного подышать перед сном. — Она ласково улыбнулась мужу. — Не принять ли нам какое угощение наедине, мой повелитель?
— Как пожелаешь, жена моя, — ответил Кейда с поклоном. Платье зашептало что-то холодному мраморному полу, когда Рекха повела мужа по проходу в обширный и пустынный покой. Рыжеватые деревянные покрытия стен были выложены великолепными цветами и листьями из перламутра и мыльного камня. Низкий столик из такого же дерева с тем же узором был поставлен по одну сторону от роскошного ковра с изображениями ярких кроваво-красных завитков папоротника.
— Когда ты вернулся? — спросила Рекха, едва они вошли.
— Перед самым закатом, — ответил Кейда. — И сразу поднялся на башню, чтобы почитать в небе в последних лучах дня.
Телуйет скользнул мимо него, чтобы незаметно зажечь в покое лампы, после чего благоразумно удалился.
— Надеюсь, ты увидел там, что все хорошо? — Рекха поглядела на него бдительными темными глазами.
— Небеса предвещают много благоприятного, и никакие знамения не говорили ничего иного. Я получил тьму предложений от старейшин деревень: мне показали и меченосцев хоть куда, и пареньков, жаждущие отправиться за море, да еще хоть корабль загружай изделиями учеников, которых прислали самые разные ремесленники, чтобы ты оценила. — Кейда махнул рукой в сторону соседнего помещения. — Я вижу, твое путешествие тоже было удачным.
— Мони Редигал всегда знала толк в рабах, — кивнула жена с нескрываемым удовлетворением. — Его зовут Лемир.
— Слышал. Пожалуй, чересчур молод, — задумчиво сказал Кейда. — Да и слишком хорош собой.
Рекха подняла бровь безупречного рисунка.
— Думаешь, мне следовало поискать для нашей дочери что-нибудь без конца перепродававшееся, вроде Ханьяда?
— Телуйет говорит, что Ханьяда владельцы продавали друг другу с одного конца Архипелага до другого, пока Ток Файле не приобрел его для Сэйн, — Кейда пожал плечами. — Он может сообщить ей много такого, что она найдет полезным.
— Для женщины, так внезапно возвысившейся, он хорошо подобран. — В голосе Рекхи лишь едва угадывался намек на едкость. — Мы с Джанне позаботились о том, чтобы До не понадобился такой наставник. Она может искать мудрости или хитрости у раба, когда достигнет такого возраста, чтобы решать самой, что ей нужно. А пока пусть ее обожает и потакает ей парнишка, достаточно красивый, чтобы ей завидовали все равные из других владений в эти последние сроки ее девичества.
Прибытие Телуйета избавило Кейду от поиска ответа. Супруги стояли молча, пока раб ставил на низкий столик поднос и наливал светлый плодовый сок из длинногорлого толстобрюхого кувшина кованой бронзы в сияющие кубки.
— Мы позаботимся о себе сами. — Кейда отпил длинный глоток, в то время как Телуйет налил питье Рекхе и отступил к двери. То был сок лиллы, как и следовало ожидать в такую пору.
— Обожать и потакать — это хорошо, но умеет ли этот Лемир драться и знает ли, для начала, в каких случаях дерутся? — Он повернулся, чтобы вновь наполнить свой кубок, и поймал взгляд Телуйета, закрывавшего дверь. Телуйет едва заметно кивнул.
— Его всячески расхваливала Мони Редигал и ее телохранитель. Оба, — доверительно призналась Рекха.
— Очень хорошо. —
— Думаю, что да. — Рекха рассмеялась и со всем возможным изяществом опустилась по другую сторону низкого столика, сложив под собой ноги. Она протянула кубок за новой порцией сока и забавно сморщила тонкий нос. — Во всяком случае, научиться хранить невозмутимое лицо среди такой вони будет само по себе полезно. Если она и впрямь умеет себя вести, я возьму ее в следующее путешествие на север, и, возможно, даже позволю немного поторговать жемчугом помельче, тем, что всегда и всякому подойдет.
— Ей это понравится. — Кейда улыбнулся. — А какие еще победы для владения ты одержала в свою последнюю поездку?
Рекха с удовлетворением улыбнулась.
— Мони Редигал поставит корабль, груженный медью, между нынешними днями и концом дождей в обмен на восьмую долю раковин-жемчужниц, которых мы соберем.
— Она всегда была страстным игроком. — Кейда покачал головой. — А что если половина ее раковин окажется пуста?
— Она сама предпочла играть, — беззаботно заметила Рекха. — Хотя я не считаю, что она что-то теряет, даже если не вполне понимает, какова ее выгода. Мои ныряльщики хорошо говорят о том, что происходит на рифах. Тэйсья Ритсем предпочитает ждать. Неудивительно. Она посмотрит, что дадут раковины, а затем станет торговать лучший шелк за самый ценный жемчуг и чистый перламутр.
— Великолепно, — одобрил Кейда. — А как тебе удалось уладить счета с Миррел Уллой?
— Она клянется, что дороговизна сандалового дерева делает для нее совершенно невозможным выполнение обязательств. — Недоверчивость была неотъемлемой чертой Рекхи. — Я сказала: надеюсь, мол, что она вскоре вернет себе необходимую власть над своими лесорубами. Неважно. Миррел нуждается в жести для своих полировальщиков черепицы, а ближайшее владение, откуда ее могут поставить — Ритсем. Я могу сделать жизнь Миррел чрезвычайно трудной, если напомню кое о каких долгах Тэйсье Ритсем.
Кейда вспомнил недобрые предчувствия Сиркета.
— Ты или Джанне думаете о путешествии во владения Улла перед дождями?
— Мы это обсуждали. — Рекха отпила из кубка, прежде чем покачать головой. — Но затем решили, что нам обеим следует быть здесь и дождаться первенца Сэйн. В любом случае, дорога туда короче из нашего дома поры дождей, так что сперва стоит переехать на север. Не вредно будет, если Миррел Улла
