прежнему ли Макалоувилль остается тем же, что и до моего отъезда. И знайте: я думаю о вас постоянно, даже если все пошло наперекосяк, и у меня не было шансов…
— Это у тебя татуировка на руке, сынок? — сурово перебивает отец.
Рик поднимается. Ему пора. Отец уже мягче добавляет:
— Здесь у нас сберегательная облигация на двадцать пять долларов. Вчера нашли на чердаке. Если нуждаешься в деньгах, можешь получить за нее наличными.
— Нет, — качает головой Рик. — Пусть лежит у вас. Само сознание того, что она здесь, в доме, где я вырос…
— Выглядишь ужасно, Рик, — неожиданно объявляет мать. — Неплохо бы тебе подстричься.
Рик почти бежит по улице, прочь от того дома, где провел детство… правда, сам того не желая, один раз оглядывается, чтобы помахать двум темным фигурам, все еще стоящим на пороге. Наконец он свободен… свободен от нового ужаса… и мы видим: Рик возвращается на автобус компании «Грейхаунд», где-то между Макалоувиллем года 1958-го от рождества Создателя нашего и Южной Калифорнией 2005- го.
Все расплывается…
Ночь. Рик слушает телефонные сообщения в темноте своей квартиры. Если света нет, можно не увидеть насекомых. В одном из сообщений его просят избавить Сан-Франциско от бездарных итальянских сопрано. В другом уведомляют, что НЛО, замаскированные под круглосуточные магазины, похищают граждан Нью-Джерси. В третьем сообщают о радиоактивных проститутках в Чикаго, и в последнем — о маленьких красных крабах, наводнивших городок во Флориде.
Затемнение.
Новый день. Рик старается найти группу нуждающихся в помощи ветеранов, но они переехали, и никто не знает куда.
Вечером на сотовом Рика только одно сообщение. Мужчина, представляющий мэра города Кокскру[7], штат Флорида, говорит, что звонил вчера и был бы крайне благодарен, если бы мистер Роу ответил на звонок. Голос (серьезный, ни единой смешливой нотки) продолжает речь, и камера берет крупным планом глаза Рика в темноте: насекомоподобные, фасеточные, отчаявшиеся.
— У вас есть факс или е-мейл, мистер Роу? — спрашивает голос.
В эту ночь мы наблюдаем жутчайший кошмар, приснившийся Рику, почти идеальный сплав всего, через что пришлось пройти в последние несколько недель: саранча, малыши, изрыгающие «табак», Джейни с тринадцатью ребятишками, родители, твердящие: «Немедленно постригись и побрейся — ты ужасно выглядишь».
Затемнение.
Чириканье сотового выводит его из кошмара и возвращает в уныние и мрак квартиры. По крайней мере, все насекомые послушно вернулись на стены, где и проведут день. Рик пытается встать, обозленный, готовый устроить идиоту-шутнику скандал, вот только если вовремя проберется к телефону, через груды грязной одежды и наград.
— Мистер Роу?
— Послушайте, вы…
— Знаю, мистер Роу, еще слишком рано, но у нас тут проблемы…
— Если я смогу узнать, кто вы и откуда…
— Это крабы вида Gecarcoidea natalius, не принадлежащие к местной фауне, случайно завезенные к нам лет двадцать назад. Они размножились до такой степени, что мы не знаем, как уменьшить популяцию. Мы уверены, что вы, учитывая ваш опыт с Melanoplus spretus, сумеете нам помочь. Мы готовы оплатить билеты на самолет, остальные расходы и выделить солидную сумму за консультацию, если вы согласитесь приехать к нам на неделю. Кокскру — чудесный город, и мы обещаем вам наше гостеприимство…
Рик молчит. Что-то в этом голосе…
Флоридский акцент явно настоящий…
Мужчина говорит и говорит, и до Рика наконец доходит: все правда. Это РЕАЛЬНЫЙ город с РЕАЛЬНЫМИ проблемами, где-то во Флориде.
Теперь Рик выглядит куда старше: не на двадцать три, а на тридцать три. Слишком много пришлось всего пережить. И он прав: этот звонок очень важен, хотя и не в том смысле, как он воображает.
Рик берет деньги, переведенные ему мэром Кокскру, и летит во Флориду, окрыленный, полный надежд. В аэропорту его встречает мэр Деламитра и отвозит в гостиницу — старый, но чистый и сухой отель в деловой части городка. Наутро он едет в тот конец города, где Главная улица проходит вдоль Болотного заповедника, и собственными глазами наблюдает батальоны марширующих Gecarcordea natalis, красных лесных крабов размером с ладонь. Крабы мигрируют, что происходит каждый год, хотя не в таких масштабах: проходят через город, стремясь назад, в болота, где выведется их потомство, и при этом что-то не слишком спешат. Присутствуют мэр и его администрация. Присутствует пресса. Присутствует женщина лет тридцати, которая каким-то образом не вписывается в эту южно-флоридскую сцену. Стиль одежды — нечто среднее между «Банана Репаблик» и «Л.Л.Бин»[8]. Привлекательна, уверена в себе, но не бросается в глаза, стоит поодаль от всей группы, со скрещенными руками и смешинкой во взгляде, которая почему-то тревожит Рика. Никто не потрудился познакомить их, и Рик не спрашивает, кто она, хотя и не может ее игнорировать.
— Ну? Так что вы об этом думаете, мистер Роу? — спрашивает мэр.
— А что здесь можно поделать? Нельзя трогать их нерестилища. Они считаются заповедником.
— А кто их природные враги? — добросовестно спрашивает Рик.
— По-моему, таковых просто нет. Во всяком случае, достаточно грозных.
— Этого быть не может, — качает головой Рик. — Каждое животное такого размера имеет, или имело, или будет иметь, если появится в другом регионе, природных врагов. Это аксиома, сэр, хорошо известная науке.
Мэр, члены его администрации, представители прессы и остальные собравшиеся переглядываются и пожимают плечами. Никто не смотрит на женщину в туфлях на низком каблуке, которые, как правило, носят защитники природы.
– 'ноты, — наконец выговаривает кто-то.
Рик цепенеет.
— Что?!
— Еноты, мистер Роу, — поясняет мэр.
— Да, — поддакивает кто-то. — Я сам видел как 'ноты их ели. Да они все едят: крабов, лягушек, даже черепах, если смогут разбить панцирь.
— Вот оно, ваше решение, мэр, — объявляет Рик.
Все снова переглядываются. Они готовы верить. Они нуждаются в ободрении.
— Сколько может стоить енот? — спрашивает Рик.
— Черт, — выпаливает кто-то, — возможно, вы сумеете уговорить семинолов, что живут в Пахоки, отправиться на охоту. Они уж точно сумеют притащить две-три сотни, по пяти баксов за голову. На это уйдет недели две, но это неважно: все равно им делать нечего.
— Вам понадобится больше, — поспешно поясняет Рик, — и как можно быстрее.
— Муж моей сестры, — выкрикивает другой, — работает на «Уотер энд Пауэр» в Батон-Руж. Бьюсь об заклад, меньше чем через неделю мы сумеем получить от кейджанов[9] тысячу голов. Да и обойдется дешевле.
Члены администрации мэра вычисляют, подсчитывают, и оказывается, что две тысячи енотов обойдутся городу от десяти до пятнадцати тысяч долларов, включая транспортные расходы, что, в общем, не слишком дорого. Но тут вдруг слышится чей-то смех, и все оборачиваются. Это женщина. Очевидно, она
