Физик посмотрел на приятеля в ожидании возражений, но Дженсен промолчал; его лицо отражало лихорадочную работу мысли.
— Когда я в детстве читал фантастику, — сказал полицейский, — то никогда не мог понять, почему хронопутешественники всегда заканчивают свой путь там же, где начали. Ведь за это время Земля должна была сдвинуться вдоль своей орбиты вокруг Солнца, а Солнце — переместиться из-за вращения Галактики. И так далее…
На ветровое стекло упали первые дождевые капли — несколько секунд, и по крыше «хонды» забарабанил ливень. Дженсен включил «дворники».
— Ты хочешь сказать, что путешествия во времени противоречат Принципу Относительности?… — задумчиво сказал Фонтэн. — Может, машина времени поддерживает связь с каким-нибудь неподвижным объектом… использует его, так сказать, в качестве маяка?
— Слишком сложно, — Дженсен недоверчиво хмыкнул. — И кстати, куда девается воздух, заполняющий будущее местоположение хронопутешественника?
— Воздух?… Вытесняется — и все. Если, к примеру, путешественник возникает на новом месте не сразу, а постепенно.
Слева от дороги возникло яркое световое пятно и едва видные сквозь пелену дождя журавли подъемных кранов.
— Через десять минут будем на месте, — полицейский повернулся к Фонтэну и улыбнулся: — Тогда и определим, возможны ли путешествия во времени… так сказать, экспериментальным путем.
Они свернули с шоссе; «хонда» помчалась по неширокой, плохо освещенной улице. Машин здесь почти не было, да и пешеходов тоже; лишь промокшие до нитки, расхристанные морячки толпились возле дверей обшарпанных баров или шатались по узким тротуарам. Каждый второй дом казался заброшенным: висящая клочьями краска, потрескавшаяся штукатурка, забитые досками или разбитые окна. Вдоль дороги кучками жались крикливо одетые девицы под пестрыми зонтиками.
Дженсен усмехнулся:
— По сравнению с обитательницами Площади Грешниц, эти — настоящие принцессы.
Притормозив, он свернул в темный, узкий переулок — и сразу же повернул еще раз, еще раз, еще раз… Машину подбрасывало на выбоинах; на правой стороне улицы, позади щербатого ряда домов замелькало пустое пространство.
— Площадь Грешниц, — объявил полицейский. — Сколько у нас времени?
Фонтэн посмотрел на часы.
— От двух до пяти минут.
Дженсен свернул еще раз: фары «хонды» скользнули по остову сгоревшей машины на фоне заваленного битым кирпичом пустыря. Под колесами хрустели пластиковые бутылки и прочий мусор. Дождь отбивал барабанную дробь по ветровому стеклу.
Дженсен резко затормозил — «хонда» остановилась: переулок упирался в два дома, между которыми виднелся узкий проход. На одном из домов была вывеска «Парусный тупик»; синие вспышки полицейской мигалки периодически выхватывали из темноты то опрокинутый мусорный бак, то скелет дамского кринолина, то останки мотоцикла.
— Скорее! — не выключая фар, Дженсен выскочил из машины и устремился в проход между домами.
Фонтэн последовал за ним… вдруг он заметил, что в руке полицейского поблескивает мокрым металлом пистолет.
— Джеф, стрелять нельзя! — порыв смешанного с дождем ветра хлестнул физика по лицу.
Дженсен не ответил… они добежали до конца прохода и остановились в нескольких метрах от бетонной стены.
— Стрелять нельзя! — повторил физик, вытирая мокрое лицо. — Преступника надо взять живым: он должен объяснить, откуда у него машина времени.
— Ты предпочитаешь, чтобы
Ветер свистал между домами, швыряя в стены пригоршни дождя; дождинки смешивались со светом фар «хонды» и сверкали, как маленькие бриллианты. Потоки воды со свистом всасывались в забитый мусором водосток. В луже у ног Фонтэна кружила пустая пластиковая бутылка; на небе над его головой сверкнула молния.
— Помни: это наша единственная возмо… — слова физика утонули в раскатах грома.
Он машинально посмотрел вверх — а когда опустил взгляд, то увидел у бетонной стены человека в сером плаще и черном котелке: слегка одутловатые щеки, хищный разрез ноздрей, влажная прядь волос, прилипшая ко лбу. Правую руку он поднял, прикрывая глаза от света.
— Не шевелиться! — хрипло приказал Дженсен.
На мгновение человек застыл неподвижно… вдруг его рука метнулась к карману. Раздались выстрелы: бах!.. бах!.. бах!.. бах!.. бах!.. Первая пуля отбросила преступника к стене, после второй он начал сползать вниз…
Когда Дженсен спустил курок в последний раз, Тупиковый Потрошитель уже лежал на замусоренной мостовой. Смешиваясь с дождевой водой, из-под трупа расплывалась лужа крови.
Преодолевая тошноту, Фонтэн шагнул вперед… но, услышав громкое шипение, отшатнулся: из пяти пулевых отверстий, зияющих на сером плаще, а также из-за пазухи и из рукавов убитого потянулись струйки дыма. Смешиваясь с дождем, по воздуху поплыл характерный запах горящей электроники.
— Нет! — закричал Фонтэн, кидаясь к застывшему на асфальте телу.
Вышеописанные приключения повлекли за собой несколько событий разной степени важности.
За ликвидацию Тупикового Потрошителя комиссар Дженсен получил повышение по службе. Заметим, однако, что нуль-транспортировку и хронопутешествия в отчете о проделанной работе он не упомянул.
Он также умолчал о странном «панцире», поддетом под плащ преступника и состоявшем из сотен интегральных схем: перед тем как вызвать полицию, комиссар разрешил профессору Фонтэну снять прибор и увезти домой. К сожалению, «панцирь» был изрешечен пулями, так что ничего интересного Фонтэн пока не обнаружил.
Немногим более дало расследование личности преступника: человек в сером плаще и черном котелке оказался мелким служащим городской ратуши. Ни семьи, ни друзей у него не было, и даже сослуживцы, просидевшие с ним в одной комнате пятнадцать лет, ничего вразумительного рассказать не могли. Примерно за полгода до первого убийства он получил в наследство загородный дом — набитый, как утверждал душеприказчик покойного, какой-то аппаратурой (дом принадлежал дальнему родственнику убийцы, школьному учителю физики). Однако, когда туда явились с обыском полицейские, дом был пуст, и куда делась аппаратура, осталось неизвестным.
Неизмеримо большее влияние описанные события оказали на судьбу нашего города: впечатленные произошедшими убийствами и засыпанные возмущенными письмами обывателей, городские власти выделили значительную сумму на трудоустройство всех незарегистрированных проституток и на благоустройство освободившейся от них территории.
В результате сей похвальной инициативы на Площади Грешниц открыли роскошное казино. На работу туда принимают одних лишь женщин и только по предъявлении просроченного желтого билета.
ВИДЕОДРОМ
'Пластилин нежней, чем глина'
