Понятен намек?
Если не понятен, поясним: не шалите, ребята. Православие — это вам не эзотерика. Коль скоро речь идет о вере — то реализм и только реализм. Слово «фантастика» недопустимо в принципе, как оскорбляющее религиозное достоинство граждан.
Как там у Ожегова?
«Что-н. невообразимое, невозможное
Ну вот тот-то же…
Между прочим, намек был устроителями конвента понят правильно. Когда дело дошло до присуждения за роман «Анафема» награды самого «Басткона», формулировка прямо-таки сияла безупречностью: «Премия «Бесобой» (за успехи в сфере мистической литературы)».
Конечно, любой переходный период путаницы не избежит. Так, маги и астрологи (кстати, извечные противники Христа) сейчас усиленно косят под православных, а на бейдже эльфийки значится: «Раба Божья Нонпарель» (имя точно не вспомню, но, честное слово, сам видел!). Опять же миссионерская деятельность требует определенного компромисса, что мы и видим в случае присуждения награды фантастике за реализм. Однако не век же мириться Русской православной церкви с тем, что произведения, «формирующие положительные образы сотрудников синодальных структур», выходят в свет с брэндом, ставящим под сомнение достоверность этих образов!
5.
Что день грядущий мне готовит?
Фантастика всегда была попыткой выйти за пределы реальности.
За это она любима, за это ненавидима.
Сейчас, как мы убедились, изрядная территория «страны фантазии» аннексирована действительностью (или тем, что принято ею нынче считать), в результате чего и подверглась нашествию столь нелюбимых туземцами реалистов и мейнстримщиков. На наших глазах происходит возникновение неких буферных державок, одни из которых, надо полагать, со временем вернутся в лоно фантастики, другие прильнут к сосцам так называемой серьезной литературы.
Не в пример широкой публике почитатели фэнтези и НФ в большинстве своем хорошо понимают условность искусства, что, на мой взгляд, говорит об удивительно высокой читательской культуре. Они (воспользуюсь примером одного преподавателя) никогда не кинутся, самозабвенно прорывая холст, спасать персонажей картины Айвазовского «Девятый вал», поскольку прекрасно сознают, что перед ними полотно, а не бушующее море. Даже если особо очарованные из них съедутся на ролевую игру, так ведь условность и в игре присутствует.
То ли дело мистики: для этих что на витрине — то и в магазине. Как говорится, в жизни всегда есть место полтергейсту. Критический рассудок отключен, рубильник — сломан.
Не зря же, ознакомившись с итогами опроса на сайте «Русская фантастика», Эдуард Геворкян не смог удержаться от восклицания: «А что, если фэндом остался единственным островком здравомыслия? Я не знаю, радоваться этому или ужасаться…».
Но с другой стороны, может ли быть иначе, если оккультисты, астрологи и ловцы снежных человеков чуть ли не всей популяцией схлынули через борт? Остались преимущественно читатели.
Чем же все-таки разрешится данный кризис? Какие очертания примет «страна фантазия», ну, скажем, к 2013 году?
Точно предугадать не берусь, поскольку не в материале, однако мнится, что наша литературная автономия по старой доброй традиции и впредь будет кончаться примерно там, где кончается здравый смысл.
Но все это, учтите, при условии, что российская действительность в ближайшее время не совершит еще какого-нибудь кувырка — и хорошо если через голову.
КРИТИКА
Орсон Скотт Кард
Карты в зеркале
Как правило, авторы англо-американской НФ одинаково профессионально работают и в крупной форме, и в малой — отличные романисты обычно оказываются столь же удачными рассказчиками. В свою очередь, и авторы малой формы, за редким случаем, вполне уверенно ощущают себя в пространстве романа (на память сразу приходят Ф.Браун, У.Тенн и Х.Эллисон).
Исключения в общем-то редки. К сожалению, к ним придется отнести и блистательного романиста О.С.Карда. В малой форме ему никак не удается проявить самую сильную сторону своего дарования — умение изобразить яркие, подвижные, психологически насыщенные характеры. Карду явно тесны границы рассказа. В том числе и для фантазии.
При чтении сборника то и дело посещает чувство, что все это уже где-то читал, причем не единожды. Даже в лучшем произведении коллекции, рассказе «Королевский обед», и то прослеживается постороннее влияние. Мрачная история об инопланетянах, захвативших земную колонию и пожирающих ее обитателей, вполне могла бы выйти из-под пера Эллисона; «Око за око» (описание судьбы очередного сообщества сверхлюдей) тематически и стилистически походит на тексты Хайнлайна; рассказ «Игры с ДНК: финал», повествующий об американских военных, продолжающих сражаться с давно несуществующим противником, сильно напоминает сатирические новеллы Шекли, а «Певчая Птица Микала» своим финалом откровенно апеллирует к «Искусникам с планеты Ксанаду» Старджона.
Вообще, рассказы Карда более всего походят на конспекты будущих больших книг. Он мог бы сделать из них романы, и от этого сюжеты выиграли бы — вспомним хотя бы, насколько лучше стала «Игра Эндера», развернутая в роман. Это парадоксальный случай: обычно ничего хорошего не выходит из операции «был рассказ — стал роман». В случае с Кардом все с точностью до наоборот.
Глеб Елисеев
Майкл Стэкпол
Секретная карта
Майкл Стэкпол — сравнительно новое имя на небосклоне американской фантастики. Профессиональный историк, он избрал родом своей деятельности конструирование — сначала игровых, а затем и литературных фэнтезийных миров.
