травой, и заплакала. Тровер в тревоге бросился к ней, обнял за плечи, но Валентина покачала головой — мол, все хорошо. Слезы все текли у нее по щекам, однако она уже улыбалась. Это были те самые слова, которые десять лет назад извлек из буфера ее слухового устройства оператор подземного командного пункта. Господи, как давно это было! Где теперь Волшебник, где Ана?… Что с ними сталось? И куда, куда ушли эти годы?…
На следующий день Валентина увидела на улице знакомое лицо.
— Это ты! — воскликнул он, останавливаясь как вкопанный.
Он говорил с сильным акцентом — такой акцент обычно бывает у людей, которые учат чужой язык сами, а не просто инсталлируют его. Валентина смотрела на него во все глаза, но никак не могла вспомнить. Быть может, ей было бы легче, если бы не эта глупая бородка — раздвоенная, с двумя острыми кончиками, как носили в Каталане в этом году. Тогда она попыталась представить его без бороды, но у нее все равно ничего не получилось — главным образом потому, что он все время улыбался, как идиот.
— Не могу поверить, что это ты!..
Она медленно покачала головой. Откуда все-таки она знает этого парня?… Валентина глубоко задумалась и даже забыла, что собиралась сегодня вечером в кино с подругами. В лесу, к западу от Города, установили новое видеооборудование, которое не требовало экрана. Изображение создавалось непосредственно в воздухе между деревьями, и зрители могли прогуливаться по дорожкам, попивать бузинную шипучку и общаться друг с другом, пока вокруг них разворачивалось действие фильма. Вечер обещал быть теплым, что весьма удобно для подобного времяпрепровождения, однако сейчас Валентине было не до того.
— Ты меня не помнишь?
И тут у Валентины заныл зуб — тот самый, который она выбила себе в траншеях и который ей регенерировали после победы. Она еще раз взглянула на парня — и вспомнила.
— Уитнейл?!
От радости он даже запрыгал на одном месте.
— Валентина! Ты вспомнила!
Она театральным жестом прижала руку к сердцу и закатила глаза. Уитнейл все еще был очень красив, но она вспоминала его не поэтому. Разве можно забыть свой первый поцелуй?
— Что, черт побери, ты здесь делаешь?
— Я летел в Токио, — объяснил он. — Но мне захотелось осмотреть Город, и я взял билет с таким расчетом, чтобы провести здесь пару дней.
— Как много наших погибло!.. Ты помнишь? — проговорила она. В конце концов, когда-то Уитнейл был в стане врагов и убивал ее соотечественников…
— Конечно, помню, — ответил он и сразу погрустнел. — Я все помню. И ты, конечно, тоже…
Валентина кивнула, думая о том, сколько его товарищей умерло в тот день, когда с неба на них просыпалась невидимая смерть. Уж наверное, их тоже оказалось немало!
Потом она подумала о том, что леса вокруг Города полны могил. Там была похоронена и ее мама. А сегодня там будут показывать кино… Она машинально подняла руку и коснулась кончиками пальцев медали, приколотой к лацкану куртки. У Уитнейла медали не было. Солдат, которые держали Город в осаде, медалями не награждали.
— Сколько ты еще здесь пробудешь? — спросила она.
— Я улетаю завтра утром.
— Завтра утром? Тогда, может быть, сходим сегодня вечером в кино?
Уитнейл посмотрел на нее и слегка наклонил голову. Валентина знала, что она далеко не красавица, но мужчины часто смотрели на нее подобным образом, быть может, видя в ней что-то особенное, связанное с ее прошлым и с тем, что она совершила.
— С удовольствием, — сказал он.
Дальше они пошли вместе. Некоторое время оба молчали. Это было неловкое, гнетущее молчание, и Валентина воспользовалась паузой, чтобы воспроизвести еще один фрагмент давней аудиозаписи.
— Валентина?…
— Что, Уитнейл?
— Спасибо, — сказал он. — За то, что угостила меня шоколадом, помнишь? И за поцелуй. До этого я еще ни разу не целовался с девушками.
— Я тоже ни с кем не целовалась.
— Это был лучший поцелуй в моей жизни, правда!
Валентина фыркнула и шутливо стукнула его по плечу.
— Заткнись, Уитнейл, — сказала она.
— Слушаюсь, товарищ Герой!
В конце концов она все-таки разрешила ему себя поцеловать, но только один раз.
Потому что впереди у них была целая жизнь, и они могли позволить себе не торопиться.
Перевел с английского Владимир КОРОВИН
© Cory Doctorow. After the Siege. 2005. Печатается с разрешения автора.
Владимир Данихнов
Случайные связи
Ваня Голубцов родился в ночь на пятницу тринадцатое. Его мать, Любовь Петровна Голубцова, жутко боялась, что родит мальчика в несчастливый день, однако — вот незадача! — все-таки родила. Ваня, однако, рос здоровым и смышленым ребенком. Первым его словом было «мама», вторым — «конструирование». До семи лет Ваня ничего не знал о случайных связях. Большую часть времени он проводил в своей комнате; Ваня запирался на щеколду и, усевшись на полу, собирал из разноцветных деталей разнообразные машины. В семь лет Ваню повели в школу. Он долго и стойко выдерживал первосентябрьскую линейку, но было слишком жарко, воротничок нарядной школьной формы неприятно сдавливал горло, и Ваня, продравшись сквозь плотные потные ряды школьников, убежал.
Он гулял по городу, сунув руки в карманы синей формы. Ваня редко выбирался в город и сейчас чрезвычайно заинтересовался его устройством. Город представлялся ему механизмом; механизмом не отлаженным, с множеством лишних деталей, но механизмом работающим. Ваня прошелся по центральному проспекту, с любопытством разглядывая витрины модных магазинов, памятники архитектуры, каких-то пасмурных прохожих, бегущих по своим делам. Сигналили машины; на площадке, где стояли экскурсионные автобусы, играла музыка. Прохожие казались Ване чем-то вроде машинного масла — смазки для скрипящих деталей города. Если смазки не станет, механизм остановится, шестерни еще некоторое время будут вертеться, а потом застынут навеки. Прислонившись к холодной, пахнущей картошкой «фри» витрине «Макдоналдса», Ваня задумался: что будет, если смазки станет слишком много и город утонет в машинном масле? Исчезнет ли трение, будет ли работать механизм вечно? Станет ли дешевле вкусное клюквенное мороженое, которое он так любит?
И тут Ваня заметил плакат. Плакат буквально источал серьезность: он был черно-белый — белые печатные буквы на черном фоне. Эти белые буквы, окруженные чернотой, казались маяком, каким-то путеводным светом. Завороженный Ваня, не дождавшись зеленого света, перебежал улицу и уставился на плакат. На нем было написано: ИЗБЕГАЙТЕ СЛУЧАЙНЫХ СВЯЗЕЙ.
Ваня почувствовал, как у него по щекам текут слезы.
В космосе очень много звезд. Они разноцветные. Умные люди говорят так: «Эта звезда спектрального
