«родственников» новый его труд заметно отличается.
Слишком велика дистанция между текстами, лидирующими по части художественного уровня, и всем остальным. В группу отрыва входят: рассказ Г.Л.Олди «Восстань, Лазарь!», повесть Василия Мидянина «Московские големы», повесть Александра и Людмилы Белаш «Охота на Белого Оленя», но, прежде всего, цикл рассказов Владимира Березина, среди которых можно выделить в качестве абсолютного лидера миниатюру «Царь рыб». Есть также один-два «переходных» текста, прочее же производит впечатление сочинений, написанных на заданную тему. Или того хуже — ошметков от «нормальной» фэнтези.
«Царь рыб» и «Охота на Белого Оленя» представляют собой эксперимент по соединению литературных стилей, на первый взгляд, несоединимых. В первом случае классическая «Сказка о рыбаке и рыбке» аранжирована на стыке «производственного детектива» и чистой мистики. Во втором — сказочное повествование о добрых зверях, отбившихся от злых охотников, превращено в едкую сатиру на миротворческую операцию. Вот ключевая фраза оттуда: «Щедрые на смерть для братьев меньших цивилизованные люди терпеть не могут, когда с охоты вместо трофеев поступают гробы…» Впрочем, под занавес, думается, не стоило раскрывать суть дела столь прямо, столь публицистично. И без того понятно, о чем идет речь.
Сборник объединил довольно разнородный материал: тут и социальная аллегория, и мистика, и городская фэнтези. Но тексты лидеров, не вписывающиеся ни в один серийный ежегодник современной фантастики, обеспечили главное: интерес к «Городской фэнтези — 2007». Непустой вышел опыт…
Евгения Кристинина
Илья Носырев
Карта мира
Вот книга, опровергающая многие принятые установки. Автор предлагает нам роман, с трудом укладывающийся в четкие каноны жанра (что, кстати, вообще характерно для нынешней фантастической прозы).
В некий час своей истории — час максимального технологического торжества — человечество почему-то внезапно утеряло власть над силами природы, утратило проверяемость своих научных знаний. И довольно быстро с наслаждением скатилось в средневековье. Но это не средние века по Энгельсу — это миф о Средневековье со всей возможной магией и нарушением ньютоновских законов. Упал сверху — хоть бы хны. А сбоку — расплющит. Мелочь, но в древности, говорят, бывало и не такое…
Похождения рыцаря Рональда, чья образованность не вполне привычна для представителя сего сословия, и монаха Иегуды, обладателя некоего небессмысленного дара, — авантюрная оболочка романа. Встреча героев со злодеем — сэром Бракксгаузентруппом, прямой эманацией «божественного маркиза» де Сада; столкновение героев с крестьянским восстанием, чью основную силу составляют воскресшие мертвецы; диалог героев с химерическими существами (русалками, кентаврами и т. д.) и нахождение загадочного Муравейника — все это вполне укладывается в каноническое, пусть и несколько безумное фэнтези.
Однако не роман так прост. То человечество, что аналогично нашему — история, преломленная отчасти косо, отчасти карикатурно. И смерть не смерть, и чудо не чудо. В модели Носырева есть вполне «позитивистское» объяснение происходящего. Но оно не дает окончательного удовлетворения. Важен сам способ, каким писатель излагает свою вполне нетривиальную, горькую и одновременно смешную историю. Этот метод — метод гротеска, абсурда, самопародийности, выхода за проверяемость любыми способами, будь то точное знание или миф. Популярный на Западе, в последнее время он входит в моду и в современной отечественной словесности.
Данила Давыдов
КРУПНЫЙ ПЛАН
Клуб одиноких стрелков
Г.Л.Олди, Андрей Валентинов. Тирмен. ЭКСМО. 10 000 экз.
Дмитрий Громов и Олег Ладыженский, заслуженно признанные в нынешнем году лучшими фантастами Европы, счастливы в соавторстве. Счастливы настолько, что не боятся идти на дальнейшие эксперименты подобного рода, привлекая к сотрудничеству близких по духу писателей. До сих пор результат оправдывал ожидания — «Рубеж» и «Пентакль», написанные вместе с Мариной и Сергеем Дяченко и Андреем Валентиновым, стали в свое время заметным событием в отечественной фантастике и собрали немало жанровых премий.
«Тирмен» — из того же ряда, хотя на этот раз Олди ограничились сотрудничеством со своим неоднократным соавтором, профессиональным историком Андреем Валентиновым.
Если мы признаем, что роман — это произведение, показывающее судьбу человека перед лицом истории, то «Тирмен», безусловно, роман, в отличие от многих НФ-стрелялок-and-бродилок. В чем-то «Тирмен» отдаленно напоминает «Посмотри в глаза чудовищ» Андрея Лазарчука и Михаила Успенского. Перед нами снова почти неуязвимый герой, облеченный тайной миссией и наделенный невероятными возможностями, избранный посредник между людьми и некоей высшей силой, свидетель и участник ключевых исторических событий, знакомец культовых персонажей XX века. Однако если герой Лазарчука и Успенского играет на стороне порядка, то герой Олди и Валентинова — на стороне хаоса. Его миссия — не сохранять статус-кво, а нарушать мировое равновесие, поскольку равновесие приводит к торжеству энтропии, а в метафизическом плане — к концу света.
Жизнь возможна, пока во вселенском порядке присутствуют элементы хаоса, и тирмены-стрелки, взламывая расчисленную наперед книгу судеб, призваны вносить элемент непредсказуемости в неотвратимое расписание жизни и смерти.
Пока существуют тирмены — жизнь продолжается. Но убийство есть убийство, даже если оно происходит на высшем, метафизическом плане, на «плюс первом» уровне бытия. За долгую жизнь, за удачу, благополучие свое и близких тирменам приходится дорого расплачиваться с судьбой-заказчицей.
Тирмены, одиночки-профессионалы, предпочитают прятать свои сверхчеловеческие способности под скромными личинами госслужащих, а чаще всего — неприметных смотрителей тиров в парках культуры и отдыха. Иными словами, тайная организация одиночек, маленьких людей, исподтишка нарушающих порядок мироздания. Такая вот мафия, состоящая из членов низшего обслуживающего персонала. Впрочем, нашего человека, привыкшего видеть неотвратимо-зловредную силу хоть в регистраторше поликлиники, хоть в жэковском слесаре, этим не удивишь. Вот и грозный вор в законе, ставший хозяином Парка Культуры и Отдыха, где сидит за стойкой тира старый Петр Николаевич, быстро смекает, что к чему. И не просто держится на равных со старым фронтовиком, но, кажется, даже учится у него порядочности и внутреннему достоинству. И не только он один.
Впрочем, «вечная суббота» — рай на земле, остановка вселенского круговорота жизни и смерти, кажется, все-таки грядет. И оказывается не так страшна, как мыслилось. Стоило ли ради того, чтобы оттянуть ее наступление, провести человечество через кровавые бани XX века? Писатели ответа не дают —
