значит, как происходит нервный срыв. Голова раскалывается так, словно незнакомка шарахнула по ней молотком. Ему это ощущение тоже известно: как-то раз в выходные в Вашингтоне ему треснули молотком по голове. И ограбили всего в половине квартала от отеля «Джорджтаун». Сволочи, забрали все, что у него было (то есть почти ничего).
Следовало бы сделать перерыв, усесться где-нибудь в уголке бара, но если втюхивание постельных принадлежностей в течение одиннадцати лет из сорока прожитых чему-то его и научило, так это тому, что настойчивость всегда окупается. В его случае, конечно же, не окупилась. И обернулась зря потраченными годами.
Он продолжает гонку, а незнакомка все так же испаряется после первой его реплики, подбрасывая вместо себя целую серию симпатичных пустышек. Блондинки. Брюнетки. Шатенки. Рыжие со светлыми прядями, блондинки с рыжими прядями. И все эти кареглазые женщины упорно прикасались к нему, поглаживали, сжимали и похлопывали его руку и со все возрастающей настойчивостью расхваливали достоинства игровых автоматов. Черт побери, почему бы тебе не сыграть в конце концов на этих проклятых автоматах и не свалить домой? Но хотя такое внимание выгодно контрастировало с той жизнью, какую он знал до сих пор, Дэнни до такой степени устал и вымотался, что чувствовал себя куском вырезки, отбитой на бифштексы.
Особенно досаждали ноги. Идиотские новые ботинки. С каких это пор он стал носить ботинки?
С самого завтрака у него во рту не было ни крошки. И хотя ему очень хотелось продолжить погоню до победного конца, силы его покидали. Он не переводил дыхания практически с того момента, как выполз из- под кровати Гейл, и теперь Дэнни понял, что пора завязывать. Ему никогда не везло в любви. И нет смысла тешить себя иллюзией, что полоса невезения закончится в Вегасе.
И Дэнни покорно побрел к выходу.
Он заметил ее еще раз, теперь уже возле карточного стола — с янтарным напитком в руке и соломинкой между губами. Она смотрела прямо на него, и на мгновение в нем снова вспыхнула надежда, однако выражение ее лица четко показывало: она настороже. Он кивнул, соглашаясь, пожал плечами и направился прочь. Возможно, то было самое тяжелое решение в его жизни, но и немного возбуждающее. Вы только представьте, Дэнни Флетт изображает Богарта!
Он постоял возле автомата со ставкой в один доллар, побренчал мелочью в кармане и направился через улицу в закусочную, где предлагался шведский стол всего за 9 долларов 99 центов.
Дэнни атаковал подогреваемые столы так, словно это был последний в его жизни ужин.
Выйдя из лифта, он сворачивает за угол и внезапно останавливается посреди коридора.
— Вы меня преследовали, — заявляет она. — Я могла бы вызвать полицию.
Неужели избыток десерта может вызвать галлюцинации? И неужели она действительно ждет его, остужая натруженные за день пятки возле двери его номера? Впечатляющие пятки, надо отметить. На высоких шпильках, подумать только!
Он не подходит, терзаемый двумя опасениями — что она может повторить свой трюк с исчезновением и что он добавил в лазанью слишком много чесночного соуса.
Как и накануне вечером, она — Клеопатра. Красная помада. Красные ногти. Черное платье с переливающимися серебряными блестками. Слишком роскошная женщина для него. О чем он только думал, черт побери?
— Кто вы? — спрашивает она, и это скорее просьба, чем требование.
Дэнни делает несколько шажков к двери. И с пятой попытки ему удается выдавить более или менее внятно:
— Дэнни… Дэнни Флетт.
— Да нет, не имя. Я хочу знать, кто вы такой и зачем вы здесь.
— Я не преследую женщин. Честно. Вы мне понравились, вот и все. И я подумал, что тоже вам понравился.
Она решительно подходит и стискивает его галстук:
— Думаете, я попадусь на эту наивную уловку?
У него перехватывает дыхание. От нее так приятно пахнет.
— Я никто, клянусь.
— Почему вы не играли на автоматах? Почему не испытывали свою удачу?
— Не знаю. У меня нет денег.
— Да что вы несете? Я же была в лифте. И все видела. Эта самодовольная задница… он же дал вам чек. Денег у вас было более чем достаточно.
— Я их потратил.
От удивления она ослабляет хватку:
— Но не все же?
— Я немного оставил на еду и всякие мелочи…
Она дергает его за галстук.
— И у вас нет лишнего доллара на игру? Хотя бы четвертака? — Она твердо упирает кулаки в бедра.
— Я проголодался. Ужин обошелся мне в десятку. В мою последнюю десятку. И еще я… я… — Он вытаскивает из кармана бархатную коробочку: — Я вам кое-что купил.
Она гневно смотрит на коробочку, решительно уходит и столь же решительно возвращается — весьма впечатляющий маневр, учитывая ее десятисантиметровые каблуки.
— Откройте ее. — Он протягивает руку. — Пожалуйста.
— Вы не можете покупать мне подарки. И мне не нужны ваши подарки. От вас требовалось играть на автоматах.
— Я понимаю, что это довольно неожиданно. И мы почти не знаем друг друга. Но когда происходит нечто правильное, то двое… они… ну, просто могут это почувствовать. И вообще, очень много красивых женщин — про это все время пишут в журнале «Пипл» — встречаются и выходят в свет с не очень-то красивыми мужчинами. Помните Лайла Ловетта и Джулию Робертс? Клаудию Шиффер и этого фокусника? — Дэнни даже не верится, что он слышит собственный голос, произносящий-таки отрепетированные фразы, пусть даже слегка и привычно запинаясь. — И вчера вечером, ну… когда вы прикоснулись ко мне… — Он поднимает крышку коробочки. — Я надеялся, что вы, может быть, выйдете за меня.
— Вы что, рехнулись? Вообразили, что я сказочная шлюха с золотым сердцем, а вы тот самый милый болван, который решил увезти меня отсюда и спасти? Что это — кино?
— А вы проститутка?
— Господи, да вы отлично знаете, кто я такая.
— Послушайте, если я сделал что-то не так, извините. Просто я решил, что понравился вам.
Она сжимает ему руку там, где полагается находиться бицепсу. Отходит на шаг.
— Скажите, что вы сейчас видите.
— Вас. Я вижу вас.
— Да нет. Какие у меня волосы. Лицо. Глаза. Руки. Опишите, как я выгляжу.
Он старательно описывает ее внешность, невольно влюбляясь в нее снова.
— Вы так прекрасны…
Она прижимает ладонь к его щеке:
— Еще раз. Какой вы меня теперь видите?
Описание совпадает.
— Вы так… так прекрасны!
— А вам нужно пополнить словарь.
— Но это правда.
Она взлохмачивает ему волосы:
— Какой у меня теперь рост? И нос — опишите мой нос. Брови. Губы. Подбородок.
Описание не изменилось.
— А раньше, когда на мне было белое платье, что вы видели? Меня или женщину, которую вы приняли за меня?
