— Ага, – подхватила Татьяна, – и пальмы в пучине растут, хотя и медленно. Без солнышка-то…
— Самое разумное, что вы можете сделать, – сказал старик, проигнорировав ее иронию, – это сесть на свой корабль и плыть отсюда куда глаза глядят, пока не поздно. Потому что поздно может наступить очень скоро.
— Мы вам мешаем? – спросила Самойлова с подкупающей прямотой. Точнее, кого-нибудь из ее московских друзей эта прямота и подкупила бы. Старик попросту не обратил на нее никакого внимания.
– Нет, – равнодушно отозвался он. – Вы мне помешать не можете. Он снова посмотрел на Татьяну пригибающим к земле взглядом.
– Не успеет день дважды смениться ночью, – сказал он, – один из вас умрет. И это будет только начало. Поверь, я знаю, о чем говорю. Лучше всего вам сейчас же уплыть прочь.
Татьяна принужденно рассмеялась.
— Я не думаю, что смогу уплыть без своего мужа. А он намеревается нырять здесь по крайней мере два дня…
— Что ж, – сказал старик. – Значит, такова ваша судьба. Не говори потом, что я тебя не предупреждал…
Он откинулся на скрипнувшую спинку своей качалки и вновь занялся сигарой. О Татьяне он словно бы забыл.
«Сумасшедший, – решила она. – Вот почему Оксанка меня отговаривала к нему подходить – он, верно, и ей тоже какую-нибудь чушь наплел… »
– Могу я спросить? – вежливо обратилась она к старику, сосредоточенно выдыхавшему сизый дым. – Вы здесь живете, на острове? Вы суданец?
Старика этот вопрос почему-то очень рассмешил.
— Что такое Судан? Всего лишь имя для холмов, лесов и песка, одно из сотни имен, которые носила эта земля. Нет, я не суданец. Я – повелитель Пунта. Это мой остров.
— Я бы хотела вас сфотографировать, – решилась наконец Татьяна. Беседовать с умалишенным дальше было бесперспективным занятием. – Можно?
— Попробуй, – равнодушно отозвался старик. – Вряд ли у тебя что-то получится, но почему нет?
Самойлова расстегнула чехол и вытащила Nikon. Отошла на пару шагов, чтобы в кадр попал не только старик, но и его качалка, и притулившаяся к пальме хибара.
Сделав серию снимков – в режиме «автосъемка», «портрет» и «пейзаж», – она вывела их на дисплей. Вместо старика на каждой фотографии расплывалось какое-то размытое черное пятно.
— Вы знали, что у меня ничего не получится? – спросила она. Старик насмешливо выпятил губу – сигара опять каким-то чудом не вывалилась у него изо рта.
— Это мой остров, леди. Никто лучше меня не знает, что на нем может случиться, а что – нет. Можешь не тратить время зря.
Он вдруг резко отвернулся от Татьяны и уставился на синее зеркало лагуны. Самойлова испытала странное ощущение – будто чья-то рука отпустила невидимую уздечку, которая все это время была накинута ей на шею.
«Гипнотизер, – подумала она. – Он меня просто ввел в транс, и я фотографировала совсем не то, что хотела… »
Нет, неправда – на снимках четко были видны пальмы, низкая вытянутая лачуга, даже часть кресла-качалки. Та часть, которую не закрывало уродливое темное пятно.
Старик произнес что-то на неизвестном Татьяне языке – полусвистящем, полушипящем. Голос у него был раздраженный.
Гладкое зеркало лагуны разбилось. Метрах в двадцати от берега из воды высунулась чья-то черная голова.
Татьяна закричала.
6.
— …Прямо в центральную лагуну, – увлеченно рассказывал Олег в камеру. – Длина туннеля – метров семьдесят, я такого в жизни не видел! Подтверди, Макс!
— Подтверждаю, – Кольцов помахал рукой. – Совершенно уникальная штука. Выглядит так, будто кто-то его отполировал изнутри.
— Я думаю, течение, – перебил его Самойлов. – Хотя, конечно, версия о базе фашистских подводных лодок мне нравится больше…
— Мальчики, как интересно! – пискнула Оксана. – Я тоже туда хочу!
Татьяна сунула ей в руки работающий в режиме видеосъемки Nikon и встала перед объективом.
— Теперь представьте, как я перепугалась, когда увидела, что кто-то всплывает из лагуны! Я даже сначала решила, что это какие-то чудовища вроде Несси. Откуда же мне было знать, что лагуна сообщается с открытым морем?
— Вот такой таинственный остров мы открыли, – Олег подошел и обнял жену за талию. – Смотрите, завидуйте – мы здесь первые! Если не считать впавшего в маразм негра, который маячит где-то на заднем плане…
— Он не негр, – возразила Татьяна. – Он вообще непонятно кто. По-английски, между прочим, разговаривает не хуже меня…
Оксана опустила камеру.
— Ролик отснят. Пойдем купаться? Ужас как хочется посмотреть на этот туннель…
— Сейчас уже поздно, котенок, – Кольцов вытащил из переносного холодильника две бутылки пива «Саккара» и протянул одну девушке. – Солнце сядет минут через двадцать. Завтра с утра пойдем под воду все вместе.
— Танечка, найди, пожалуйста, чехол для подводной съемки, – попросил Олег. – Хочу поснимать в этом туннеле, хотя, боюсь, там слишком темно.
«Слишком темно, – повторил про себя Максим. – А это мысль!»
— Со вспышкой, может, что-нибудь и получится, – сказал он. – Надо попробовать.
— Давайте, давайте попробуем! – затормошила его Оксана. – Прямо сейчас! Подумаешь, солнце зайдет! Как будто мы ночью ни разу не погружались!
Ее трескотня разозлила Татьяну.
– Между прочим, – раздельно произнесла она, – этот негр, который на самом деле не негр, сказал, чтобы мы вообще как можно скорее убирались отсюда. Здесь опасно, понятно?
Она пожалела о своих словах, прежде чем закончила фразу. Мужчины посмотрели на нее с легкой жалостью. «Трусишка, – отчетливо читалось во взгляде Олега. – И почему ты у меня такая трусишка?»
— Старый пень просто хочет получить с нас бакшиш, – хмыкнул Кольцов. – Я вспомнил: в Каире около Сфинкса промышлял точно такой же тип. Похож на этого, как близнец. Тоже пугал всякими ужасами, рассказывал про проклятие фараона, а когда получил десять баксов, сразу же о нем забыл и запел совсем по-другому…
— Кстати, ты заметил: наши египтяне на берег не сошли, – задумчиво проговорил Олег.
«Умница, – с благодарностью подумала Татьяна, – какой он все-таки умница… Поддерживает меня, пусть и считает трусихой».
— Вот именно! – подхватила она. – Даже Ахметка, который таскается за нашей Оксаной, как хвостик, и тот остался на яхте!
— Что? – нахмурился Кольцов. Нахмурился вроде бы всерьез, но Татьяна безошибочно распознала в его голосе фальшь. – Дорогая, это правда? Обезьянка положила на тебя свой блудливый глаз?
Оксана загадочно улыбнулась.
– Ну и что здесь такого? Пусть хоть шею себе свернет, если ему так хочется… Ты же знаешь, я вся твоя, мой сладкий котик!
«Какая пошлость, – подумала Татьяна. – Но как удивительно они подходят друг другу!»
