Там он взял древний артефакт и бережно погладил. Очень давно ему было поручено перевести эту персональную реликвию из покинутого корабля. Ученый осторожно перевернул обложку старинного документа, погружаясь в его мощь, ощущая внутреннюю связь с написавшим его существом.
Хранитель испустил вибрирующее силовое поле.
— О, извините, — просигналил Библиотекарь. — Кажется, я стал одержим этим инопланетным шедевром, ведь я провел с ним так много времени.
— А в документе сказано, как он попал в наш мир?
— Лишь намеки. — Библиотекарь взял цилиндр с переводом и вручил его Хранителю. — Возможно, интерпретация не очень хороша, но надеюсь, она, как минимум, понятна.
Хранитель принял статичную позу отдыха, вскрыл цилиндр и начал сканировать.
Этот дневник я веду для тебя, Дженнифер. Надеюсь, ты захочешь его прочесть, когда повзрослеешь достаточно, чтобы оценить то, чем занимался твой отец.
Со дня старта прошло уже три месяца. Из них два последних я провел в одиночестве на этом кораблике, который назвали «Капсула времени», а первый — на борту материнского корабля вместе с остальными, включая моего брата-близнеца Марка.
Эту экспедицию NASA замыслило всего два года назад — сразу после того, как на расстоянии около светового месяца от Солнца была обнаружена компактная черная дыра. Трудно понять, почему ее не открыли раньше. Но ее орбита перпендикулярна плоскости Солнечной системы, поэтому и влияние на движение планет она оказывает небольшое.
NASA захотелось взглянуть на нее вблизи, а корабль, оснащенный новыми двигателями, использующими полевой эффект Ричардсона, способен долететь туда за пять или шесть недель. Кроме того, поле Ричардсона защищает экипаж от приливных эффектов черной дыры. Эксперимент по проверке теории относительности стал для экспедиции бесплатным подарком.
Мы хотим подтвердить предсказание Эйнштейна о том, что вблизи черной дыры время замедляется. Я сейчас в «Капсуле времени» возле дыры, а Марк — вдали от нее, в материнском корабле «Исследователь гравитации». При моем нынешнем удалении от дыры эффект замедления времени составляет один процент. Но по плану моя «Капсула» должна опуститься на пятипроцентную глубину. Поэтому через три месяца я буду моложе Марка на пять дней. Ученые сказали, что смогут эту разницу измерить.
В «Капсуле» есть часы, позволяющие мне определить, насколько мы с братом расходимся в возрасте. У них две шкалы: одна показывает мое местное время, а вторая — время на «Исследователе». Часы работают, измеряя гравитационное смещение альфа-линии межзвездного водорода. (Ты уж прости, Дженнифер, но мы, астрофизики, между собой говорим на таком языке.)
Ясно, что «Капсулу времени» склепали наспех из блоков, взятых от разных кораблей. Я всегда улыбаюсь, вспоминая о спасательных шлюпках. Да, шлюпках. У меня их две, что довольно глупо на одноместном кораблике.
Впрочем, должен признать, что и сам эксперимент тоже можно назвать дурацким. Вместо меня здесь могли бы разместить атомные часы или парочку собак. Но финансирование NASA в наши дни столь же сильно зависит от пиарщиков, как и от отдела научного планирования.
Карен и Дженнифер, я люблю вас и ужасно скучаю. Исследования — это болезнь, но эта экспедиция — мое лекарство от нее. Я уверен.
— Замечательна, — просигналил Хранитель. — Но ты уверен в своих примечаниях?
Библиотекарь излучил вежливый юмор:
— Вы имеете в виду единицы измерения времени?
— Да, именно их.
— В космическом аппарате имелся справочник, по нему я изучил язык. Там была приведена информация о спектрах атомов и основных свойствах электромагнитного излучения — весьма фундаментальные данные. С их помощью я сумел перевести их единицы измерения в наши.
— Странно, что эти сведения оказались записаны, — просигналил Хранитель негромко, скорее для себя, чем для Библиотекаря. — Ведь разумному существу они известны почти с рождения. — И он продолжил сканирование.
Только что получил видеопослание от Карен и Дженнифер. Мне их ужасно не хватает. Дженнифер вот-вот пойдет в школу и уже преисполнена энтузиазма. А Карен страдает от синдрома опустевшего гнезда.
Меня просто с ума сводит то, что послания я получаю каждый день, но при этом знаю: переданы они месяц назад. Трудно поддерживать разговор, когда на простой обмен репликами уходит два месяца. Скорость света — такое неудобство.
Мне еще повезло, что Марк совсем рядом, на «Исследователе». Хорошо, когда есть собеседник.
NASA придумало для меня способ убивать время. Они транслируют телепрограммы через «Исследователь». Когда я их смотрю, положив ноги на панель, то почти забываю, где нахожусь. Но забывать мне вовсе не хочется, потому что космос прекрасен.
Я сейчас смотрю в верхний иллюминатор — потрясающее зрелище. В космической темноте сверкает белизной «Исследователь». Корабль величествен в своей сложности. Блок антенн, каждый трубопровод, каждый иллюминатор, стыковочный узел, двигатели — все они прекрасны. Он похож на картину. На фоне неестественно ярких и четких звезд корабль кажется нереальным. Мальчишкой я почти каждую ночь смотрел на звезды. Они должны мерцать. Но в космосе они не мерцают.
И лишь медленное перемещение корабля на фоне звезд свидетельствует о том, что я не застыл в потоке времени.
— А он обладал эстетическим чувством, — просигналил Хранитель. — Значит, был похож на нас.
— Я в этом уверился, когда впервые увидел скульптуру в музее, — подтвердил Библиотекарь.
— Да. Совершенно верно.
— Но потом я обнаружил, что это вовсе не скульптура.
— Да?
— Все это здесь, в переводе.
— Тогда я продолжу сканирование.
Библиотекарь излучил неяркую ауру восхищения искусством:
