Мистер Стернз сделал паузу, словно услышал и это замечание, и последовавшие за ним смешки, и счел и то, и другое оскорбительным.
— Секрет заключался во взаимодействии между искусственными нервами ИИИМПов и нервной системой человека. Когда ИИИМПы познакомились с человеческим самосознанием, они научились сознавать самих себя как самостоятельное живое существо. Только тогда ученые поняли и признали, что в действительности они с самого начала разрабатывали машинное
К этому моменту публика была уже практически неуправляемой. То там, то сям раздавались громкие, порой откровенно оскорбительные выкрики, смысл которых сводился к одному: хватит лекций, даешь Состязание! Шломо пришлось напрячь голос, чтобы перекрыть шум.
— Что такое Пагмас? — спросил он у компьютера.
— Еще одна аббревиатура. ПАГМАС расшифровывается как «Плимутский автономный генератор, Массачусетская аварийная сеть».
Всеобщий мучительный стон, пронесшийся над парком, побудил ламу Го вмешаться.
— Все это очень интересно, уважаемый адон Леви, — пробасил он и, пренебрегая лестницей, взметнул на сцену свое сильное тело. Судя по всему, с его джинном все было в порядке. — Но что побудило вас рассказать на нашем празднике об этих гм-м… действительно удивительных открытиях?
От потрясения рот Шломо несколько раз открылся и закрылся. Наконец он собрался с мыслями.
— Разве вы не понимаете? Мистер Стернз, как и любая из его копий, является говорящей энциклопедией, сокровищницей утраченных знаний! Мы все почитаем Древних, их способности и достижения, не так ли? Теперь у нас появился шанс достичь тех же высот и, кто знает, может быть, даже превзойти их!
— Достойная цель, — проговорил лама, но как-то не очень убедительно. — И как скоро нам удастся, э-э-э… достичь и превзойти?
Толпа замерла, на несколько мгновений над поляной воцарилась мертвая тишина.
— Боюсь, что нескоро, уважаемый лама, — признал Шломо. — Но даже если бы нам потребовались десятилетия…
Конец его предложения потонул в возмущенном вопле, вырвавшемся из нескольких тысяч глоток одновременно.
— В ТАКОМ СЛУЧАЕ, — прогремел лама, которому хватило одного огненного взгляда, чтобы усмирить публику, — вы выбрали не слишком удачное место для ваших откровений.
Шломо недоуменно развел руками.
— Мне казалось, лучшей аудитории и желать нельзя, — сказал он. — Где еще я мог бы увидеть сразу стольких людей, глубоко и искренне увлеченных магией? В каком другом месте я отыскал бы такое множество тех, кто сам желал бы сделаться магом? Ну, может быть, не он сам, но его дети наверняка смогут овладеть всеми секретами магической науки. Стернз может научить нас этому!
Лама Го подступил к ученому почти вплотную и заговорил с ним шепотом, который не предназначался для посторонних ушей, однако он забыл о наложенных на сцену акустических заклинаниях. В результате его слова достигали слуха каждого, кто обладал джинном, столь же отчетливо, как если бы лама кричал.
— Боюсь, молодой человек, вы недооцениваете темперамент наших зрителей, — увещевал он израильтянина. — Послушайте знающего человека: эти люди собрались здесь вовсе не для того, чтобы чему-то учиться, поэтому они не терпят никаких речей — увы, даже моих. Большинство пришло сюда просто для того, чтобы гм-м… развлечься.
— Но ведь… — начал Шломо, однако лама уже повернулся к толпе.
— Этот прекрасный ученый возобновит свою лекцию после того, как Золотой Тор будет вручен победителю… и после того, как я закончу свою вступительную речь, в которой я намеревался коснуться некоторых малоприятных обстоятельств сегодняшнего праздника и воздать кое-кому по заслугам. А теперь давайте поблагодарим нашего уважаемого гостя за те весьма полезные сведения, которые он успел нам сообщить…
Зрители послушно захлопали, засвистели, защелкали пальцами и затопали ногами. Каждый старался в меру своего культурного уровня и воспитания, однако, на взгляд Винкаса, аплодисментам недоставало искренности. Леви еще некоторое время стоял на сцене, с вызовом глядя на толпу, потом плечи его поникли. Он ткнул пальцем в свой Камень Истины, и Стернз, прощально махнув рукой, исчез вместе с серым экраном. Упаковав свое имущество обратно в мешок, израильтянин покинул сцену, чем вызвал значительно более теплые аплодисменты.
Пока лама Го представлял магов, выступающих в категории мастеров или, точнее, читал аудитории нотацию по поводу того, как должен вести себя на «столь значимом мероприятии» воспитанный зритель, Винкас поднялся, чтобы перехватить Леви на обратном пути к его месту.
— Можно вас на пару слов? — негромко спросил он, когда израильтянин поравнялся с ним.
Леви пристально взглянул магу в глаза.
— Значит, вам интересно то, что я могу предложить и ради чего я ехал в такую даль?
— Разумеется, только давайте поговорим об этом позднее, хорошо? У меня есть личные причины интересоваться призом, поэтому я не хотел бы слишком отвлекаться. Но коль скоро у нас возникла небольшая пауза, не будете ли вы добры немного посидеть со стариком и ответить на пару глупых вопросов?
— Я сомневаюсь, что ваши вопросы будут действительно глупыми, как вы говорите… Где нам лучше устроиться?
Когда оба добрались до скамьи Винкаса, его соседи немного подвинулись, чтобы дать место Леви. Прежде чем сесть, маг бросил взгляд на сцену. Лама разошелся вовсю: он вразумлял, увещевал, грозил, и Винкас подумал, что успеет задать не два вопроса, а намного больше.
Шломо тоже смерил ламу взглядом и, сардонически усмехнувшись, повернулся к Винкасу.
— Итак, досточтимый маг, о чем вы хотели поговорить со мной?
— Не далее как сегодня утром я беседовал о Древних с одним неглупым, хотя и очень молодым человеком, — проговорил Винкас. — Когда я сказал, что буквально все Древние, по общему мнению, были опытными и умелыми магами, сей юноша усомнился в целесообразности столь широкого распространения магических способностей. По его мнению, в подобном обществе маг из явления уникального превратился бы в нечто…
— Заурядное, — подсказал Шломо.
— Именно, — согласно кивнул Винкас. — Вот я и хотел спросить: почему Древние прилагали столь значительные усилия, добиваясь того, чтобы искусственные устройства, которые они имплантировали людям, обладали возможностью создавать иллюзии?
Лицо Леви слегка разгладилось.
— Ну, на этот вопрос я, пожалуй, смогу вам ответить. Мистер Стернз утверждает, будто все, что ныне известно нам под собирательным термином «магия», на самом деле имеет в своей основе вполне определенные отрасли знания, которые разрабатывались Древними. И джинн, и ИИИМПы родились на пересечении пяти забытых дисциплин. Я специально заучил названия этих наук, вот они: генная инженерия, сенсорная индукция, нанотехника, теория компьютерной информации, микроволновая физика… — Оседлав любимого конька, Шломо сильно разгорячился и не заметил, что привлекает к себе внимание не только ближайших зрителей, но и самого ламы, педантизму которого он сейчас невольно подражал. — Кстати, слово «джинн» древнекитайского происхождения и означает «железо», однако оно созвучно древнеарабскому «джинн». Мистер Стернз утверждает, что так назывались духи песчаных пустынь. Джинны, в свою очередь, близки к другим сверхъестественным существам — бесам. Между тем наша биоэлектрическая сеть сокращенно называется БЭС. БЭС — «бес», вы не улавливаете сходства?
— Нам лучше говорить потише, — прервал Винкас, бросив виноватый взгляд в сторону сцены. — Боюсь, мы немного мешаем мастеру-распорядителю, что не улучшает его настроения. Кроме того, я так и не понял, какую же цель преследовали Древние…
Леви тоже посмотрел на ламу, поморщился под его тяжелым взглядом и сказал совсем тихо:
— Им нужна была надежная дальняя связь, мастер. И доступные развлечения для широких масс. Я
