Леонидович выбросил из пистолета пустую обойму и коротким ударом ладони загнал на ее место новую. Передернул затвор.
Пронзительно взвизгнув тормозами, «тойота» сорвалась с места.
Майор Ворный проворно вскочил на ноги и, перехватив пистолет обеими руками, принялся стрелять ей вслед.
На что он рассчитывал, не знаю.
Девять выстрелов, а затем сухой щелчок бойка, ударившего в пустоту.
И в тот момент, когда казалось, что машина-убийца уже ушла, вылетевший из переулка черный «додж» ударил ее в дверцу. Удар был настолько сильным, что «тойота» боком перелетела через узкую пешеходную дорожку и, проломив чугунную ограду, рухнула в реку.
— Вовремя, — одобрительно кивнул майор Ворный. — Очень вовремя.
Из покореженного «доджа» вышел человек в светло-сером спортивном костюме, как старому знакомому махнул рукой Владимиру Леонидовичу и, подойдя к пролому в изгороди, посмотрел вниз, на темные воды, сомкнувшиеся над пурпурным автомобилем.
— Давай поспорим, что никто не выплывет? — предложил мне Ворный, убирая пистолет в кобуру.
Можно подумать, я дурак, чтобы спорить с профессионалом. Не дождавшись ответа, Владимир Леонидович поднял с асфальта пустую обойму и пошел к тому месту, где упала в воду «тойота».
— Ну как, Сельвинович, выплыл кто?
— Не-а, — мужчина в спортивном костюме ухватился рукой за столбик ограды и наклонился ниже. — Все в машине остались.
Я отчаянно боролся с сумбуром в голове.
Несмотря на оптимистичные прогнозы майора Ворного, меня снова пытались убить.
Снова?…
Ну да, если принять за первое покушение в несуществующем ресторане «Острова Длинного Ганса».
Хотя, честно говоря, я опять начал сомневаться в том, что это был бред. Что хотите со мной делайте, не мог оказаться бред настолько реалистичным, что я до сих пор помнил, как играли отсветы огней на блестящем острие разделочного топорика, которым размахивал воинственный повар!
В любом случае, несколько минут назад меня точно пытались убить. Самым натуральным образом. На этот раз Ворный находился рядом со мной, так что если он и теперь начнет утверждать, будто мне все привиделось, я просто рассмеюсь ему в лицо.
Меня хотят убить.
Остается последний и самый интересный вопрос: кому я тут насолил?
Сам я за собой никакой вины не чувствовал.
А впрочем, какая разница. Пусть русские сами разбираются с тем, что тут у них происходит. А я — в гостиницу, собираю вещи, еду в аэропорт и первым же рейсом — домой. Теперь у меня есть вполне реальное и очень веское оправдание. А даже если бы и не было — жизнь мне пока еще дороже престижа…
— Простите, — кто-то негромко окликнул меня сзади.
Я обернулся. Но даже не успел увидеть лица человека, стоявшего у меня за спиной. Только темный, расплывчатый силуэт. В лицо мне ударила упругая струя едкого газа. Собираясь крикнуть, я сделал глубокий вдох, почувствовал удушье и потерял сознание.
Когда я очнулся, было темно.
И тихо.
Как под землей.
В гробу.
Я судорожно вздохнул.
Воздуха мне пока хватало. Хотя свежим его никак нельзя было назвать. Но и затхлым тоже. Скорее уж, застоявшимся. С запахом пыли и какой-то чуть сладковатой пряности.
Сидел я, по всей видимости, на стуле. Руки мои были заведены за спинку и связаны. Не очень туго. Наверное, постаравшись, я даже смог бы распутать узлы. Но пока у меня такого желания не возникало.
— Проснулись, Петр Леонидович?
Голос был искажен до неузнаваемости, будто пропущен через вокодер.
Только теперь я сообразил, что на голове у меня темный мешок. И запах пряности прятался в его швах.
— Снимите мешок!
Требование мое прозвучало, скорее, как униженная просьба. Но ее тут же выполнили. С головы моей стянули мешок, и я зажмурился от яркого света, ударившего по глазам.
Я находился в темном помещении. В трех шагах от меня стоял письменный стол. На столе — лампа с круглым абажуром, направленная мне в лицо. Справа от стола сидел человек. Я мог видеть только его ноги в лаковых узконосых ботинках, закинутые одна на другую.
— Если вы обещаете не вставать со стула, мы развяжем вам руки, — все тем же искаженным голосом произнес мужчина.
— Да, конечно, — с готовностью согласился я.
Кто-то подошел ко мне сзади и перерезал веревку на руках. Я машинально потер запястья. Не потому что затекли, а потому что так полагается делать после того, как тебя развязали.
— Приношу вам свои извинения, Петр Леонидович, за причиненные неудобства. Поверьте, мы не желаем вам зла. И как бы ни закончилась наша беседа, вы выйдете отсюда живым и невредимым. Давайте считать, что вы просто пришли к нам в гости.
— Странный способ приглашения, — буркнул я в ответ. — Да и на вечеринку не похоже.
А собственно, какие у меня были основания верить тому, что говорит этот тип за столом? Почему я должен ему доверять, если он прячет свое лицо и даже голос меняет?
— Боюсь, у нас не было другой возможности встретиться с вами. Вы ведь и сами знаете, что находитесь под постоянным наблюдением Госбезопасности.
— Кто вы такие?
Понятное дело, мой вопрос остался без ответа.
— Быть может, вы чего-нибудь хотите? — спросил незнакомец за столом. — Чаю? Кофе? Может быть, сэндвичей?
— Водки граммов сто пятьдесят.
— Вы это серьезно?
Даже сквозь скрип и скрежет искажающих голос помех я распознал недоумение.
— Если есть, давайте, — махнул я рукой.
— Ну, хорошо…
На секунду из темноты выскользнула рука незнакомца, сделавшая кому-то знак.
Сзади послышалась какая-то возня.
— Не оборачивайтесь, — предупредил таинственный хозяин. Я безразлично дернул плечом — мол, не очень-то и хотелось.
К моему стулу слева придвинули широкий табурет, выкрашенный белой масляной краской. На табурет поставили граненый стакан, на две трети наполненный прозрачной жидкостью. Рядом — блюдечко с золотой каемочкой. На блюдечке — нарезанный кружками соленый огурец, пять зубчиков маринованного чеснока и три кусочка селедки. На краю — маленькая двузубая вилочка для фруктов.
— Прошу вас, — вновь выскользнувшая из темноты рука сделала приглашающий жест.
Я взял в руку стакан.
— Компанию не составите?
— Простите, не могу, Петр Леонидович. Здоровье не позволяет.
— Ну, тогда за ваше здоровье!
Я сделал глоток. Ничего, вполне приличная водка. Сделал еще глоток. Поставил недопитый стакан на
