не перипетии действий ярко выписанных персонажей. Подлинный герой книги — это английское графство Корнуолл. «Маленькая страна» вообще очень английский по духу и стилю роман.
Где-то в недрах реальности нынешнего Корнуолла — то ли в параллельном мире «малого народца», то ли просто в народной памяти — скрывается таинственное нечто, маленькая страна, которую вызывает к жизни магическая книга. Путь в мир магии можно прокладывать бескорыстно, но привлекает он и немало зла…
Де Линт — значимая фигура в мире фэнтези. А таковых критики особенно любят укорять. Де Линта частенько упрекали и в цитировании, и в излишнем философствовании. «Маленькая страна», повторюсь, не легкое чтиво для электричек. Роман насыщен культурологическими аллюзиями. Но для того, кто ждет от «ненаучной» фантастики не только развлечения, знакомство с книгой канадского писателя просто необходимо.
Дмитрий ВОЛОДИХИН
ДОБРОВОЛЕЦ
Новый роман московского писателя и критика — из категории социально-исторической НФ.
Хроноинвейдеры — функционеры Невидимого университета — пытаются устранить просчеты, совершенные в прошлом ради светлого настоящего. Другими словами, сделать из обычной истории историю альтернативную. Если не считать этого фантастического допущения, «Доброволец» является братом романа «Флегетон» Андрея Валентинова. То есть к НФ имеет отношение лишь формальное.
Кровавое, мрачноватое действо под общим лермонтовским слоганом «Мы долго молча отступали…» вновь отправляет читателя на поля гражданской войны, чтобы вместе с главным героем, хроноинвейдером Михаилом Денисовым, солдатом Корниловской Добровольческой армии, понять простую вещь: и красные не яростные демоны, и белые не раненые ангелы.
Череда из сражений и передышек героических корниловцев на пути к неминуемому разгрому увлекает сама по себе. Орел и Севастополь, Харьков и Феодосия, страшная зима в степи и знойное малороссийское лето — невеселый вояж со смертельным исходом. Красиво упакованное, ровно уложенное повествование не пугает пространными диалогами и не утомляет затяжной описательной частью. Сурово, иногда печально, но читается легко.
А где же суть? — спросите вы. И попадете в точку. Развязка не даст вам однозначного ответа. Да ее, как таковой, и нет. Лишь авторское послесловие приоткроет завесу неопределенности финала. Оказывается, роман направлен против смуты, или, если угодно, революции во всех ее проявлениях. Цель, конечно, благая. Вот только бороться со смутьянами Дмитрий Володихин предлагает с революционной экспрессией. Спускать их с лестниц, травить и закатывать в деревянные пиджаки. Как тут не вспомнить замечательное стихотворение Евгения Лукина:
СТАТИСТИКА
Леонид Каганов
ЖАНРЫ БЕССМЕРТИЯ
Московский писатель Леонид Каганов обратился к участникам традиционного интернет- опроса с идеей, можно сказать, классической для фантастики, волновавшей не одно поколение научных и ненаучных фантазеров: когда люди достигнут бессмертия? Ответы распределились следующим образом:
Проблема бессмертия волновала человека с незапамятных времен, хотя, по сути, это вопрос эгоизма: ведь в целом человечество не умирает, а год от года размножается. Смерть не грозит ни вашим генам (они у вас такие же, как у миллиардов, ничего уникального), ни вашим концепциям и делам (подрастет смена, найдутся продолжатели). И большая часть участников опроса, 42 %, это понимают. Они реалисты, ценящие прозу жизни. Выражаясь литературным языком, мейнстрим.
Но, несмотря на здравый смысл, отсутствие личного бессмертия воспринимается как предательство вселенского масштаба. Возникает эта эмоция там, где разум пытается состыковаться с инстинктом самосохранения.
Человек отличается от животного попыткой кэшировать в собственном мозгу копию реальности во всех четырех измерениях. Конечно, мы храним в голове не всю Вселенную, но особенно необходимые нам участки. В том смысле, что у каждого из нас где-то в голове расположен собственный дом, в доме — комната, в комнате — стол, в столе — коробка с инструментами, в коробке — пассатижи, которые вы не брали в руки с прошлого года. Но все это хранится там, в голове, на тот случай, если вдруг нам понадобятся пассатижи. И тогда мы без особого труда пронесемся по извилинам мозга через нашу внутреннюю модель реальности и мысленно найдем их в коробке в ящике стола. А затем повторим этот путь в реальной Вселенной и, скорее всего, тоже найдем их в коробке.
Так информация хранится в голове. Но этого мало — в голове хранятся сведения не только о пространстве, но и о времени: о том, кто и когда нам подарил пассатижи, как долго они валялись на тумбочке для обуви в прихожей, как при уборке перекочевали в коробку, а магазинный ценник был оторван и полетел в урну. То есть содержится не только Вселенная такой, какая она есть, но и такой, какой была. И немножко — какой она, возможно, будет. Ведь у нас в голове есть какая-то мысль насчет будущей судьбы этих пассатижей, иначе зачем мы их храним год в коробке, хоть они нам ни разу еще не понадобились? Более того — у нас есть представление, хотя и крайне смутное, о том, как все предыдущие тысячелетия эти пассатижи лежали в земле в качестве руды, как эту руду китайцы недавно вынули, разбавили жестяным
