развлечения-расслабления времени и желания особо не остается. Ведь сама по себе наша работа — такое развлечение, что куда там всем последним и навороченным компсимуляторам и прочим виртуальным радостям!
Для тех, кто понимает, ясное дело.
Например, вы пробовали когда-нибудь загнать обратно в гурт трех-четырех соларов, которым одновременно вздумалось полюбопытствовать, что интересного происходит в паре-тройке тысяч километров от сферы пастбища? И хорошо еще, если в паре-тройке, а то ведь бывает и на десять тысяч скачут… Ищи потом их свищи, если растерялся и сразу не среагировал! Пояс большой, а солар прыткий. При большом желании развивает такую скорость, что никакой «скутер» не догонит — только на роботов-«овчарок» и надежда. Да и то не всегда. Тем более что способ передвижения соларов до сих пор окончательно не разгадан. Точнее, не способ, а механизм. Потому как уже всем давно ясно: солнечные тюлени передвигаются в космическом пространстве, используя нечто вроде непрерывной нуль-транспортировки на сверхкороткие расстояния.
То есть солар, чья средняя длина, как известно, редко превышает сотню метров, исчезает в одной точке пространства и тут же появляется в другой, отстоящей от первой не более чем на… пять миллиметров. А в секунду он таких перемещений может сделать и тысячу, и миллион. Отсюда и скорость. Только непонятно, КАК он это делает. По идее, должен у соларов быть какой-то специальный внутренний орган, обеспечивающий подобный фантастический способ передвижения. Но никто пока этого органа не обнаружил, а значит, и не разгадал главной загадки этих животных.
Хотя откуда мне известно, что именно эта загадка солнечных тюленей — главная? Есть и другие. Например, откуда они вообще взялись и почему так легко дали себя приручить…
Это рабочее утро ничем не отличалось от сотен и сотен других. Мой гурт насчитывает ровно двадцать девять особей, и при моем появлении над загоном-ангаром в сопровождении пяти «овчарок» лепестки верхнего люка расходятся, и все двадцать девять медленно, один за другим, выплывают наружу. Величественное зрелище и никогда мне не надоедает, хотя я и не знаю даже, с чем его сравнить.
Проходит секунда-другая, и стадо, набирая скорость, устремляется прочь от места ночлега, прямо, что называется, в открытый космос.
Ну, а я вместе со своими «овчарками» — за ними.
Радиовызов с базы пришел в десять часов двадцать восемь минут по бортовому времени:
— Ферма-два — Пустыннику, Ферма-два — Пустыннику. Как слышите меня? Прием.
— Здесь Пустынник. Слышу вас хорошо. Что там у вас, ребята, неужто внеплановый космолет с девчонками на борту? Прием.
— С каких это пор ты интересуешься девчонками? Я думал, тебе твоих соларов хватает. Прием.
— С соларами я, конечно, весело провожу время, это ты верно заметил, да только жаль, полного удовлетворения никак достичь не получается. Девчонки же…
В подобном духе мы с нашим штатным радистом засоряли эфир еще минут пять, пока наконец мой собеседник не соизволил перейти к делу.
Оказывается, пришло сообщение с нашей главной пастушьей обители на Церере о том, что в районе Пояса и вроде бы относительно неподалеку от нас около двадцати минут назад зафиксировано появление трех неопознанных объектов. Предположительно искусственного происхождения. В связи с чем непосредственно пастухам и всему остальному персоналу предписано удвоить внимание, проявить бдительность, смотреть в оба и вообще быть готовыми.
— Делать им нечего, — выразил я свое мнение по данному вопросу. — Какие еще искусственные объекты?
— Три внеплановых космолета с девчонками, — хрюкнул радист. — Почем я знаю? Но фишка в том, что диаметр самого малого объекта предположительно достигает четырнадцати километров.
— Сколько-сколько? — не поверил я своим ушам.
— Четырнадцать километров, — повторил радист. — А самого большого — двадцать два.
— И где ж они теперь?
— А шут их знает. База утверждает, что они, лишь только появившись, немедленно исчезли с экранов. Как растворились.
— Глюки Пояса, — хмыкнул я. — Тут еще и не такое мерещится иногда. Тебе ли не знать.
— Я-то знаю, — согласился радист. — Но администратору нашему с Цереры этого не объяснишь. Молодой он еще, да ранний. Выслужиться хочет.
— Ну и черт с ним, — зевнул я.
— Ага, — согласился радист. — Но поставить тебя в известность я был обязан.
Я в изысканных выражениях поблагодарил радиста за похвальное отношение к профессиональным обязанностям и собрался уж было выслушать не менее цветистую ответную тираду, как в наушниках треснуло с такой силой, что на долю секунды я перестал не только что-либо слышать, но и видеть.
А когда слух и зрение вернулись, то оказалось, что в эфире царит мертвая тишина, а на обзорном экране прямо по курсу расположились… Я как-то сразу осознал, что это и есть те самые пресловутые искусственные объекты.
Диаметром, если верить дальномеру, четырнадцать, восемнадцать и двадцать два километра.
А с чего бы мне ему не верить? Я и поверил. Тем более что и на собственные глаза полагаться привык. Хотя то, что перед ними появилось, больше всего смахивало на плод не в меру расшалившегося воображения.
Представьте себе белую розу. Крупную, с изящно вылепленными и хитроумно закрученными, будто испускающими нежный свет, лепестками.
Представили?
А теперь уберите стебель и поместите розу в космос прямо по носу вашего «скутера», увеличив ее диаметр в сто тысяч раз и расположив рядом две такие же, только еще большего размера.
Может, я не очень удачно излагаю, и какой-нибудь поэт сумел бы сказать точнее и красивее, но мне кажется, что более или менее правдивая картинка в вашей голове должна была возникнуть.
Ну, а у меня она возникла не в голове, а на обзорном экране. Во всей, так сказать, красе.
И вот, значит, висят эти три «розы» точнехонько у меня по курсу, а солары мои числом двадцать девять штук, не выказывая ни малейшего беспокойства, устремляются прямо к ним.
Как будто век мечтали о долгожданной встрече.
И это крайне удивительно, потому как солнечные тюлени — животные довольно осторожные, чуют опасность загодя и всемерно стараются ее избежать.
Значит, думаю я в рифму, нет угроз от этих «роз»? Или просто солары их не видят? Да нет, вряд ли. Если я вижу, то и они должны. Хотя вот странность. Радар-то показывает, что никаких материальных объектов впереди по курсу нет! А я вижу, что есть. И лазерный дальномер сообщает: до них всего-то сто пятьдесят километров и, по-хорошему, пора тормозить.
Но пора не только тормозить, а вообще принимать решение. Если солары не видят «роз» в своем электромагнитном диапазоне, то это еще не значит, что их нет. Отдаю команду «овчаркам» и одновременно сбрасываю скорость.
Пять роботов перестраиваются, заходят справа и пытаются изменить курс стада с помощью чувствительных лазерных уколов. Обычно это действует. Но не сейчас. Едва успели мои «овчарки» по разу «куснуть» вожака и следующих за ним четырех самых крупных соларов, как мне показалось, будто чьи-то невидимые могучие руки ухватили роботов прямо на лету, смяли их в бесформенные комки и… убрали из окружающего пространства с глаз долой. Куда? А черт его знает! Убрали — и все. Вот только что «овчарки» были — и уже их нет.
Я испугался. По-настоящему. Потому что сделать такое с космороботами, масса каждого из которых около восьмидесяти тонн, не способно ни одно известное мне земное оружие. Сжечь — да. Хорошая лазерная пушка, предназначенная для горнорудных работ на тех же астероидах, могла бы. А здесь… Просто смяли, как бумажки, и выбросили к чертовой матери. Возможно, в прямом смысле слова.
Но страх страхом, а делать что-то надо. Если стадо неуправляемо, а точнее, управляется теперь этими… объектами, то следует позаботиться о собственной безопасности. Ибо нет никакой гарантии, что мой «скутер» вместе со мной не разделит судьбу «овчарок», попытайся я наперекор всему изменить курс соларов
