– Зачем? – удивилась тетя Женя. – Если он хотел что-то сообщить мне, зачем бы он стал писать себе самому?
– Не знаю. По забывчивости.
– Юрик, – печально сказала тетя Женя. – Коля в последнее время сильно сдал, конечно, но не до такой же степени, чтобы посылать себе самому письма, которые должна прочитать я.
– Ну да, – согласился я. – Просто подумал… Может, себе он что-то напоминал. Можно проверить. А вдруг?
– Юрик, – сказала тетя Женя. – Это невозможно. Я не знаю пароль к Колиной почте. А он не знает мой пароль. У каждого человека должно быть личное пространство. Мне никогда в голову не приходило подглядывать, что Коля писал.
Это она хватила, конечно. Уж я-то знал, какой ревнивой становилась тетя Женя, едва ей приходила в голову идея о том, что ее Коленька что-то скрывает. Мне не очень-то верилось, будто она никогда не пыталась посмотреть, что получает Николай Геннадьевич на свою личную почту.
– Жаль, – сказал я. – Там можно было бы найти какие-то указания. Может, все-таки вспомните…
– Нет, – отрезала тетя Женя, и я понял: так оно и есть. «Нет» было сказано с таким сожалением… Она действительно не знала пароля, а если бы знала, то еще вчера и без моего напоминания вскрыла бы все, что возможно, а дома наверняка и вскрыла: хранившиеся в ящиках письма мужа, все его конспекты, просмотрела все бумажки…
Поезд начал сбавлять ход, за окном побежали заводские корпуса вперемежку с жилыми домами, до Питера оставалось полчаса.
Я провел утро с Григорием Ароновичем Новинским – это был коллега Николая Геннадьевича, он тоже много лет занимался внегалактической астрономией, когда-то написал с Черепановым две статьи. Мне повезло, Новинский оказался отличным программистом, и уже на третьей минуте разговора я спросил, есть ли возможность прочитать почту Черепанова.
– В принципе, можно, – почесав подбородок, сказал Новинский. – Обычно пароли бывают не такими уж сложными. Правда, некоторые используют генератор случайных чисел и букв, тогда безнадега…
– По-моему, – сказал я, – тетя Женя… Евгения Алексеевна, кажется, не знает пароль. А если бы и знала, то не сказала.
– Почему? – удивился Новинский. – Если есть шанс выяснить…
– Она считает, что нет такого шанса. Новинский посмотрел на меня внимательно.
– Вы полагаете, – медленно произнес он, – что Евгения Алексеевна знает или догадывается, куда поехал Николай Геннадьевич?
– Нет, – вздохнул я. – Не все так просто. Конечно, она не знает. Но какие-то предположения у нее есть. И делиться ими она не собирается. Может, она все же прочитала мужнину почту, нашла что-то…
– Любовница? – с видимым равнодушием спросил Новинский.
– Ну что вы! Нет, не думаю.
– Так мы будем пробовать?
– Конечно!
Я не знаю, какие методы он использовал. Видимо, пытался обойти систему почтовой защиты. У хакеров свои приемчики, которыми они не готовы делиться, вот и Новинский придумал глупый предлог, чтобы удалить меня подальше, занять чем-то, пока он будет возиться с кодами. Пришлось мне ехать через весь город в Институт астрономии, отвозить коллеге Новинского какой-то пакет. Коллега, выполняя, скорее всего, наказ Новинского, переданный по телефону, потащил меня обедать в институтскую столовую, где попытался отравить недосоленным борщом, надеясь, видимо, что остаток дня я проведу в приемном покое больницы. Не на такого напал – приходилось мне пробовать гадости покруче. К тому же я чувствовал себя обязанным находиться в хорошей форме, потому что каждые полчаса звонила тетя Женя и справлялась о новостях. И Лиза звонила, ей почему-то казалось, что Питер – действительно бандитская столица России и что здесь на каждом шагу (особенно на Литейном) можно схлопотать по уху или того хуже.
– Приезжайте, почему вы так долго? – сказал Новинский, позвонив часа в три, будто и не он отослал меня с глаз долой. Собственно, я все равно уже ехал обратно. Войдя в кабинет, я обнаружил там и тетю Женю, сидевшую перед монитором. Новинский, развалившийся с книгой в руках в старом кожаном кресле (возможно, в нем сидел когда-то Белопольский, а может, даже сам Отто Струве), сказал, предваряя мои вопросы:
– Не так это оказалось сложно, как я думал вначале. Я сразу позвал Евгению Алексеевну, потому что… Там все отрывочно, записки самому себе, вроде дневника.
Тетя Женя оглянулась, увидела наконец меня и сказала:
– Нет его в Питере. Что ему здесь делать? Зря мы сюда притащились. Коля нам всем головы заморочил. Не приезжал он в Питер. Нет. Нет.
Она так бы и повторяла «нет, нет», если бы я не напомнил:
– Но ведь билет он купил и в самолет сел. Это точно. Паспортный контроль…
– Нет, – еще раз сказала тетя Женя, отодвинулась от экрана и обхватила руками плечи. Нервы у нее были на пределе, и если у нее начнется истерика, то всё, никому с этим не справиться. С истериками тети Жени мог управляться только Николай Геннадьевич, я присутствовал однажды… Не помню, что тогда произошло, точнее, я просто не понял, причина показалась мне достаточно мелкой: кто-то на семинаре прошелся по методике наблюдений… что-то в таком роде. Тетя Женя дотерпела до дома, я тогда зашел… почему же? Нет, тоже не помню, да и неважно – в общем, я там оказался, когда тетя Женя тихо вошла в квартиру, тихо положила на стол сумочку, вроде все было нормально, но Николай Геннадьевич лучше знал свою жену, он к ней подошел, обнял за плечи, и тут началось… Не хочу описывать. И вспоминать не хочу.
Когда тетя Женя тихо отодвинулась от экрана, обхватила плечи… как тогда… я подумал, что она делает это специально, чтобы ее Коля, где бы он в этот момент ни находился…
Глупо, да. Тетя Женя тихонько заплакала, Новинский кивнул мне: вы, мол, посмотрите текст, а с ней я попробую справиться. Ладно, пусть пробует. Я взял стул, сел перед экраном, за моей спиной Григорий Аронович что-то бормотал, а тетя Женя резко и коротко отвечала, но предметами не бросалась. Уже хорошо.
Последнее по времени письмо было трехдневной давности.
Разумеется, это проверяемо. Более того, существует единственный способ проверки недостаточно аргументированных гипотез. Вопрос о достаточной или недостаточной аргументации является в данном случае ключевым, но критерии выбора нужно разработать отдельно. Один из критериев: аргументация достаточна, если из представленных аргументов возможно конструирование эксперимента или наблюдения…
Какое все это имеет отношение… Обычная теоретическая тягомотина. Что-то о недостоверных гипотезах? У Н.Г. возникла идея, для проверки которой он и отправился вместо Новосибирска в Питер? Об этом мы думали, но о чем гипотеза-то?
Я вызвал предыдущее письмо – за два дня до поездки.
Не забыть:
Бритвенные принадлежности.
Зубную щетку и так далее.
Рубашки две – обязательно синюю байковую.
Пуловер.
Кроссовки, на размер больше…
Я перещелкнул еще одну дату и оказался в письме, написанном за неделю до отъезда.
Давление надо пересчитать, число получается несуразно приемлемым. В принципе, давление может и не играть критической роли, но…
Фраза была не закончена. И дальше:
Принцип минимального воздействия тоже нуждается в переформулировании. Точность формулировки – главное… Опять брошенная на полпути фраза.
