ЖУРНАЛ 'ЕСЛИ'
2008 № 03
ПРОЗА
Ричард Ловетт, Марк Ниманн-Росс
СМЕРТЕЛЬНОЕ ЖЕЛАНИЕ
Есть в замерзшем трупе нечто такое, чего словами не выразить. Как ни печально, но если провести на высоких широтах и в Антарктике столько, сколько довелось мне, то рано или поздно этого зрелища не миновать.
Однако это не помешало мне сбросить рюкзак, выкрикивая имя Кортни, и побежать к ней. Это называется «отрицание». Задним умом веришь: если что-то сделать достаточно быстро, то, может, сумеешь отмотать время назад и предотвратить несчастье, которое уже произошло. Сознание-то понимает, что подобное невозможно, но в такие моменты оно лишь скромно держится в сторонке.
Она лежала метрах в пяти от палатки, уткнувшись лицом в снег, одетая лишь в бирюзовые трусики. Если и оставались какие-либо сомнения в том, замерзла ли она, то они развеялись, когда я, не обращая внимания на пятидесятиградусный мороз и пронзительный ветер, стянул перчатки и попытался нащупать у нее пульс. Рука Кортни не гнулась, и вовсе не из-за трупного окоченения. При минус пятидесяти такого понятия не существует. Если человек умирает без термокостюма, то промерзает насквозь гораздо раньше, чем может наступить окоченение.
Неправильным было только одно: Кортни Брандт оказалась теплой на ощупь. И это было воистину странно, потому что ее тело промерзло до такой твердости, что я даже не смог, нащупывая пульс, сделать пальцем ямку на коже. Но и сейчас, когда ветер быстро высасывал тепло из моих рук, она была теплой. Ее тело сохранило нормальную температуру. Да нет, не просто нормальную, а повышенную, как при лихорадке.
Еще более странным оказалось углубление в снегу, повторяющее контуры ее тела — получается, что, даже замерзая насмерть, она выделяла достаточно тепла, чтобы растопить под собой снег, пока я был с другими клиентами на массиве Винсона.
Если вы про него не слышали, то это высшая точка Антарктиды. Шестнадцать тысяч футов ветра, ледников и ковыляния по снегу с единственной мыслью в голове: «Какого черта я здесь делаю?» Сам-то я знаю ответ: потому что «НаноСпорт системз» платит мне, чтобы я помогал туристам «из народа» в приключениях, доказывающих, что оснащение «НаноСпорт» позволяет чувствовать себя комфортно в любых условиях, даже при восхождении в горы зимой и всего в 750 милях от Южного полюса.
А это означало, что Кортни абсолютно не полагалось умереть таким образом. Не говоря уже о том, что она, истинно чистая душа, подобного не заслуживала. Цветовод двадцати семи лет, она выиграла место в этой экспедиции, написав двести сентиментальных слов о том, почему ей хочется отправиться в Антарктиду. Ну и что с того, что на высоте шестнадцати тысяч футов пингвины не водятся? Она вытянула счастливый билет, а для «НаноСпорт» вся фишка заключалась в том, что в нашем снаряжении любой человек, находящийся в приличной физической форме, может отправиться в любую точку планеты. Вы можете упасть с горы, но, черт побери, вам будет тепло и уютно, когда вы шмякнетесь на дно пропасти.
Кортни даже запрограммировала свою палатку, чтобы она играла ей «Канон» Пашельбеля вместо будильника. Такие, как она, не умирают во время отпуска. И особенно в ходе рекламной экспедиции. Ее новую палатку мы планировали выдать на рынок в следующем году — добавив и множество других мелодий.
Разумеется, обнаружив Кортни, я отреагировал вовсе не так спокойно, как описал. Я читал «В горах Безумия». Антарктические ползуны Лавкрафта жили под землей и не превращали в мгновение ока молодых женщин в теплые трупы, но для тех из нас, кто работает здесь проводником, читать эту книгу — все равно что произносить нараспев «Кто украл мою золотую руку?» у лагерного костра на Среднем Западе. Пугать самого себя — одно из величайших в жизни удовольствий, если знаешь, что реальной опасности нет. Но смерть реальна. А смерть от страха? Скажем так: по моей спине пробежались холодные пальцы, и этот холод не могло бы изгнать даже лучшее снаряжение «НаноСпорт».
Кортни осталась в лагере одна только потому, что наш старший проводник свалился со скалы, прокладывая моноволоконный трос вдоль склона горы Хедуолл. Он выжил, но поранился острыми концами своих «кошек». Мы залатали его и остановили кровотечение, но Винс едва смог вернуться в лагерь, и его пришлось эвакуировать вертолетом.
Экспедиции безопасны для туристов (предположительно), потому что клиенты не выходят из лагеря, не прицепившись к страховочному тросу — даже направляясь в туалет. И если вы полагаете это глупостью, значит, вы никогда не видели, что такое метель в Антарктиде.
Но для тех из нас, кто прокладывает тросы, подобные экспедиции столь же рискованны, как и реальное восхождение — не говоря уже о том, что на нас сваливается чертовски много прочей работы.
Как бы то ни было, после несчастного случая у нас стало на одного проводника меньше. Формально я не проводник, а специалист по снаряжению: лучший друг для каждого, похлопываю всех по плечу и с радостью выслушиваю подробнейшие рассказы о тех маленьких «экспедициях», после которых туристы получают допуск к нашему рекламному туру. Черт, да чтобы тебя сочли пригодным, достаточно подняться на тысячу метров по склону с вырубленными ступеньками на тренировочной базе. Даже в такую погоду восхождение к местной вершине — вопрос лишь упорства и выносливости. От подъема по склону со ступеньками оно отличается лишь видами с высоты.
То есть так было, пока Винс не облажался на Хедуолле. Это означало, что сегодня некому будет вернуться вместе с Кортни, когда стало ясно — тренировок на базе ей не хватит, чтобы подняться на шестнадцать тысяч футов снега и льда.
Впрочем, спуститься даже в одиночку она могла без проблем. Защелкнув карабин на страховочном тросе, она спустилась бы прямиком в лагерь — что, очевидно, и сделала. Неизвестно, из-за чего она погибла, но все произошло уже после того, как Кортни до него добралась.
По мне, так лучше бы она побрела искать пингвинов или скатилась бы на санках на пару тысяч футов по склону Хедуолла. Оказавшись в лагере, Кортни Брандт не должна была умереть.
В костюме мне было тепло, но руки мерзли. Кроме того, остальным точно не следовало бы видеть, как Кортни лежит на снегу, да еще голая. Мариса уже незаметно подошла и остановилась рядом.
— Она?…
— Да.
Известны поразительные случаи едва ли не оживления после гипотермии, то есть переохлаждения, но когда тело промерзло насквозь — это совсем другая история. Я понятия не имел, почему у Кортни такая странно теплая кожа, но, очутившись без одежды на ветру, она выжить не могла.
Я взглянул на Марису. Она входила в число подопечных Винса, и я взял ее, потому что Мариса оказалась как самой приспособленной и выносливой, так и наименее вероятным источником проблем. Чуть старше тридцати, невысокая, но крепко сбитая, как футболистка, она поднялась вместе со мной на вершину, когда Кортни повернула обратно, словно совершила воскресную прогулку. Надеюсь, в ней есть и другая прочность, в которой я сейчас нуждался.
— Можешь помочь?
Она кивнула.
