Он допил ром и запустил фляжкой в танк. Она долетела до машины, звонко ударилась о броню и исчезла, как только что исчез индеец. Майор поднял глаза, будто мысленно продолжал путь падающей фляжки. Он сидел на самом краю обрыва, желтый и страшный.
– Сколько раз отсюда вывозили груз?
– При мне раза три. О других я не знаю.
– Сегодня тоже возьмут?
– Чего захотел, сука… – Светловолосый вспотел. – Не знаю…
– А химикаты? Откуда их доставляют?
– Я не знаю. Правда, не знаю.
– Но ты радист. Ты не можешь этого не знать. Из Штатов? Из Китая? Из стран Восточной Европы?
– Не знаю.
– Неправильный ответ, – устало произнес майор.
– Погодите, майор, не стреляйте, – поднял руку Валентин. – Можно, я поговорю с этим человеком?
– Ты?
– А почему нет?
– Хорошо, поговори, – усмехнулся майор.
Точнее, хотел усмехнуться. Но никто не назвал бы усмешкой ужасную гримасу, исказившую его лицо. Майор не верил Валентину. Капрал и Джек Кроуфт летали на полигон в Америку для опознания трупа Герта Лоу. Джек Кроуфт и Морис Дюфи нашли голову мертвого петуха в туалетной раковине. Радист врал напропалую, это точно. Майор никому не верил. Подняв фляжку, сделал глоток. От крепкого рома его пробила испарина. Он ни слова не понимал из того, о чем говорили Морис Дюфи и светловолосый радист. Но диктофон в руке майора был включен.
– Ты попал, земеля. – Валентин произнес это по-русски, без угрозы, без нажима, но светловолосый оцепенел. Его пронзило животным ужасом. Он ждал чего угодно, только не русских слов. – Ты попал, земеля. Майор Моро не любит тайн. Когда я переведу то, что ты бормотал в его адрес, он рассердится.
– Ты русский?
– Был им.
– Откуда ты?
– Из-под Владимира.
– А я из Омска. Я правда из Омска!
Майор и капрал непонимающе следили за развитием беседы.
– Послушай, – залепетал светловолосый. Он торопился, он боялся оглядываться на майора. – Послушай, ты прав, мне не стоило распускать язык. Но так бывает. Я же не думал! Ты помоги мне! Я не хочу, чтобы этот мертвец пристрелил меня, как собаку. Ты же видишь, что он мертвец. Он мертвее мертвеца. Никто из них, – мотнул он головой в сторону напряженно наблюдающих за ними капрала и майора, – никто из них не понимает нас. Ни слова!
– Хочешь что-то предложить?
– Да! – задыхаясь, заявил светловолосый. – Многое!
Он вдруг почувствовал какую-то отчаянную надежду:
– Через пару часов сюда прилетит вертолет. Ты оке знаешь. На нем прилетят серьезные люди. – Радист неопределенно повел рукой, решив все-таки не называть имен, чтобы не насторожить майора Моро. – Эти люди… Понимаешь? Они неуничтожимы… Они всесильны… А твой майор уже наполовину мертвец. Даже больше, чем наполовину. Ты же сам видишь!.. Он привык гоняться за людьми, которых ему никогда не поймать… Пятнадцать лет! – вдруг злобно выкрикнул он. – Ну разве не дурак твой майор? Пятнадцать лет и никаких результатов! Или он правда думает, что наркоту можно остановить? Ты реальный человек, я вижу. Ты ведь не веришь всему этому? Правда? Остановить наркоту никому не по силам. Нет на свете людей, которые могли бы остановить ее нашествие. Можно посадить в тюрьмы и в лечебницы несколько поколений, но подрастут новые. Нельзя отнять у человечества его пороки и радости. Понимаешь? Однажды сам Пабло Эскобар заколебался, но Бог его вразумил. Тогда Пабло одумался и удрал из тюрьмы. Так что все это ерунда. Никого не надо слушать. Никто не в силах остановить механизм, запущенный самой природой. Ты только вдумайся, самой природой! Нужно просто не мешать работающему механизму. А рынок растет, он постоянно расширяется…
– Что ты имеешь в виду?
Радист с надеждой взглянул на Валентина:
– Россию.
– Так я и подумал.
– Конечно! Я знал, что ты поймешь! Ты же умный человек! Ты же из России, совсем такой человек, как я. Мы с тобой видим перспективу, правда? Ты нормальный человек, не то, что эти мертвецы, правда? Ты должен знать: сейчас в России формируется новый рынок. Огромный рынок, таких больше нет! Сам подумай. Российский уголовный кодекс за незаконное приобретение и хранение наркотиков в целях сбыта практически не наказывает провинившихся. Три года! Разве не смешно?
– Не три. Семь.
– Какая разница?
– С конфискацией имущества.
Светловолосый нервно рассмеялся:
– Какое, к черту, имущество? Трудно, что ли, выкупить попавшего в беду человека? В России все можно выкупить. Там идет ломка. Там все бурлит, как в котле. Там нет чистых, остались только нечистые, потому что все варятся в одном котле. Нас с тобой ждут. Понимаешь? В России нужны такие вот динамичные люди. Я чувствую, что ты такой. Нужно рассуждать здраво. Если нельзя остановить зло, значит, надо попробовать приспособить его к действительности, заставить работать на себя. Разве это не разумно? Понимаешь меня?
– Не совсем.
– Я предлагаю тебе работу.
– А ты давно из России? Ты там часто бываешь?
– Я там живу. И часто езжу. По всему миру.
– Развозишь готовый продукт?
– Ты что! Я химик! – возмутился светловолосый. Он явно шел ва-банк. Он уже совсем не оглядывался на майора и на капрала. – Я великий химик. Твой сумасшедший майор принял меня за радиста, но я химик. Ему это знать не надо. Я настоящий химик. В сущности, крупный ученый. Не хочу волновать твоего майора, но Большой хозяин не держит слабых специалистов. Я слежу за чистотой продукта.
– То есть поставляешь химикаты?
– А ты еще не понял?
– Я хочу, чтобы на вопросы отвечал ты. – Валентин видел, что диктофон в руке майора работает.
– Да, поставляю. Из России. У нас есть чем удивить мир. Видишь, я с тобой откровенен, – заторопился химик. – Совсем откровенен. Так и должно быть между друзьями, правда? Люди Большого хозяина установили связь с одним хорошим российским химическим заводом. Конечно, не напрямую.
– Это государственный завод?
– Нет. Приватизированное предприятие. Там молодые хозяева. Злые, честолюбивые. Им нужны такие люди, как ты, как мы с тобой. Пойдешь с нами – осуществишь любую мечту. Любую, понимаешь? Сможешь жить свободно. От всех этих так называемых человеческих чувств происходит один только вред. Я тебе так скажу. В России нас ждут. Там нуждаются в радости и в забвении. Ты будешь иметь дело с людьми ответственными.