– Узнаете, душечка? Девушка нахмурилась.
— Похожий рисунок я видела в доме мастера Цуня, друга отца.
— И что же это, по-вашему?
— Восьмеричный путь ци в теле человека?
— Верно! Но лишь отчасти. Я хорошо помню рисунки Цуня. Я даже скопировал их, с любезного разрешения мастера. Видите: «восьмерка» искажена? Здесь – дополнительная «петля», а здесь – разрыв линии… Это не человеческая ци!
— Вы увидели ци призрака, не открывая шкатулки?!
— Не увидел, а… м-м-м… определил конфигурацию. Я называю это потоками магнетических флюидов.
— Это укротит ину-гами?
— Надеюсь.
— Я в силах чем-то помочь, мастер?
— Пока – нет. Ждите и не волнуйтесь. Казимир, ваша очередь.
3.
— Не прикасайтесь к шкатулке, князь! Делайте только то, что я вам скажу.
— Вам снова понадобился живой прибор? – князь выбрался из кресла, притворно охая. – «Биологический детектор» Гальвани? Компас, гальваноскоп и князь Волмонтович? Славная компания!
Следуя указаниям, он стал приближаться к шкатулке, по дороге сообщая о своих ощущениях:
— Пока ничего… ничего… воздух становится вязким… уплотняется… Помнится, вы мне демонстрировали отталкивание одноименных полюсов магнитов. Похожий эффект… Нет, идти не мешает. Что дальше?
— Поднесите ладони к шкатулке.
— Отталкивание усилилось. Я легко могу его преодолеть…
— Не надо! Поводите руками вокруг ларца по часовой стрелке.
— Хм… Я чувствую холод. Знакомый холод.
— Я понял. Ускорьте движение.
Руки князя закружили над ларцом, скользя по поверхности незримой полусферы. В какой-то миг даже показалось, что поверхность эта становится видимой – пузырь, накрывший шкатулку. В черных окулярах мелькнули ярко-багровые искорки.
— Холод усиливается. Я помню это ощущение. Оно мне не нравится!
— Стоп! Хватит. Теперь – в другую сторону.
Ладони Волмонтовича задвигались против часовой стрелки.
— Ощущение холода исчезло.
— Тепло?
— Нет.
— Благодарю, князь. Теперь гальваноскоп – и, надеюсь, мы получим полную картину.
— Вы, друг мой, вы получите полную картину. Вы, а не мы, – уточнил Волмонтович, возвращаясь в кресло. – Лично я ровным счетом ничего не понял в ваших комментариях. Вы намерены уничтожить содержимое ларца?
— Легко сказать – уничтожить. Скрывайся там злобная, но вещественная тварь – Пин-эр справилась бы сама. Мы имеем дело с посмертной флюидической структурой. Увы, ей нельзя свернуть шею…
Эрстед установил гальваноскоп в паре футов от шкатулки. Взглянув на дрожащую, как в лихорадке, стрелку, отодвинул прибор дальше – на край стола. Стрелка успокоилась.
Датчанин начал разматывать провода.
– При определенных условиях флюид, циркулирующий в теле живого существа, сохраняется и после смерти. Флюид, изолированный в шкатулке, чрезвычайно силен. Сейчас я попытаюсь определить – насколько…
Он выложил на стол набор сменных пружин, регулирующих чувствительность стрелки, и таблицу с коэффициентами. Закрепив воском клеммы проводов на медной окантовке ларца, Эрстед услышал звонкий щелчок. Стрелка дернулась вправо, с размаху налетев на ограничитель шкалы.
– Ого! – он сделал на полях таблицы пометку и заменил пружину на более жесткую. – Шкатулка генерирует электрический ток… Его сила выше, чем у моей гальванической батареи. Может, использовать призрак в качестве источника энергии? Вместо Вольтова столба?
«Хозяина ларца, – подумал он, – наверняка крепко встряхивало. Открыть шкатулку, не коснувшись металлических частей, трудно. Небось списывали на магию – пес кусается или что-то в этом роде…»
Стрелка снова уперлась в ограничитель.
— В ларце творится неладное, – подал голос Волмонтович. – Я это ощущаю даже отсюда.
— Естественно, князь. Вы крайне чувствительны к магнетическим явлениям. А при мощном электрическом конфликте, как выразился бы мой брат…
— Мне это не по душе.
— Спокойствие, друг мой. Еще пара замеров… – тугая пружина удержала стрелку. Эрстед сделал пересчет и присвистнул от изумления. – Кажется, мы открыли новый способ получения электричества! Теперь замерим силу конфликта между угловыми точками. Подозреваю, она окажется максимальной…
Отсоединив провода, он тщательно очистил клеммы от воска и прилепил их к медным бляшкам на противоположных углах шкатулки. Стрелка забытого рядом компаса принялась вертеться, как танцор- дервиш.
– Осторожно, Андерс!
С проворством, удивлявшим людей, плохо знакомых с ним, Эрстед отпрыгнул от ларца. Предупреждениям князя следовало доверять. Скрипнули пружины дивана – Пин-эр вскочила на ноги. В то же мгновение Волмонтович заслонил друга собой. Князю хотелось оглянуться, увидеть, что происходит за спиной…
Нет. Нельзя. Девица опасна.
А с дрянью-из-ларца пусть разбирается Эрстед.
Воздух вокруг шкатулки дрожал. В гостиной повеяло холодом. Один из проводов быстро покрывался изморозью. Вдоль второго протянулось щупальце тумана. Густея, щупальце обретало сходство с собачьей лапой.
Тупые когти скребли провод, силясь вцепиться…
Над конурой ину-гами начала формироваться голова крупного пса. Желтые клыки, иззубренные, словно пилы. Шерсть свалялась комьями, левое ухо разорвано. И глаза: холодные, беспощадные, скорее змеиные, чем собачьи.
– Он выходит! Освобождается! Вы же обещали!..
Эрстеду стоило немалого труда сохранить самообладание. Что мы видим? Замкнутая цепь образовала контур, в котором ларец является источником электричества. Когда по контуру пошел максимальный ток, поток флюидов устремился наружу. Электричество и магнетизм взаимосвязаны. Животный магнетизм – не исключение. Итак, мы наблюдаем, как ину-гами выбирается из шкатулки строго вдоль провода…
Передача призраков по проводам? Термические эффекты наводят на размышления… Нет, позже. Эрстед рванул провода гальваноскопа, размыкая цепь.
Он ожидал, что ину-гами сразу втянется обратно. Этого не произошло. Пес-призрак на миг замер – и с яростью задергался. Его били конвульсии. Ину-гами мотал головой, щелкал зубами, норовя извернуться – обычный барбос, застрявший в узком лазе. Исчезать в шкатулке призрак и не думал.
Проклятье! Он слишком поздно разомкнул цепь. Ину-гами уже до половины выбрался наружу. Если промедлить… Эрстед метнулся к раскрытому баулу. Где же она…
Вот!
Через окно в комнату падали косые лучи закатного солнца. Эрстед вскинул руку, ловя нужный угол. Меж пальцев вспыхнула миниатюрная радуга. Пес затрясся сильнее, еле слышно взвыл, задрав к потолку
