Диана. Конечно, сегодняшняя озвучка не закончилась скандалом, но это значит – его приберегли на ночь. Повод найдется, но суть оставалась неизменной: «Когда мы уберемся с этого проклятого Острова?»
Как ни крути, к жизни вдали от цивилизации Диана была не приспособлена. Дитя большого города, или как она сама говорила – homo urbanus. Ее бесили дома ниже пяти этажей и неоправданно огромные лужайки – словом, все, чего на Острове хватало с избытком. Эскимос на Гавайях, и тот чувствовал бы себя комфортнее. И если с парой недель на побережье она еще могла смириться, то три месяца на Острове оказались для Ди слишком тяжелым испытанием.
Как полагал Мелвин, причиной было чувство времени. Внутренние часы Дианы спешили даже на материке, на Острове же они летели. По скромным подсчетам – умчались вперед на неделю, хотя Диана старалась не торопиться и терпеливо дожидалась, пока остальной мир соизволит ее догнать. Мир прилежно ее игнорировал и торопиться не собирался. Не в силах ни совладать, ни смириться с подобной несправедливостью, Диана злилась, а доставалось, естественно, Мелвину.
Конечно, умом он понимал и даже принимал ее доводы. Но на другой чаше весов очутились «Суперкроты», а чтобы их доделать, нужен Сандерс. Без него Полковнику Блюму лучше и рта не раскрывать. Сандерс же наотрез отказывался вылезать из своей провинциальной берлоги. От всего этого у Мелвина голова шла кругом – хуже, чем у Полковника Блюма, когда того вместе с Леди Сью схватили корнеплоды- мутанты. Только в отличие от бесстрашного крота у Мелвина не было в запасе блестящего секретного плана.
Говоря по правде, Сандерса нашла Диана. Мелвин понятия не имел, где она откопала две кассеты второсортных вестернов, в которых тот снимался. Оба фильма никуда не годились, они и поставили крест на актерской карьере бесстрашного шерифа. Но Мелвин просмотрел их с раскрытым ртом.
На пилотной короткометражке «Суперкротов» Мелвин сам озвучивал Полковника Блюма. Хрипел и пыжился выдать что-то, похожее на голос старого вояки… Дохрипелся до сорванного горла и ехидной критики. Потом – долгие поиски актера, который мог бы по-настоящему оживить пластилиновую куклу и чьи запросы совпадали бы с возможностями Мелвина. Поиски абсолютно безуспешные – до тех пор пока Ди не принесла те две кассеты.
Хриплый голос Сандерса, с едва уловимым акцентом, подошел Полковнику Блюму столь же идеально, как мягкое сопрано Дианы – Леди Сью. Раз услышав, Мелвин уже не мог представить на его месте другого.
К счастью, Сандерс сразу согласился. Он был рад вернуться на экран, пусть и в образе крота в шляпе и с сигарой в зубах. Тем более, Сандерс давно нигде не работал, жил на пособие, и те небольшие деньги, которые мог предложить Мелвин, оказались для него неплохим подспорьем. Сандерс выдвинул лишь одно условие – работать он будет на Острове, о поездке на материк и речи быть не может.
Сперва эта идея понравилась даже Диане. «Настоящий отпуск на море, – сказала она и добавила голосом Леди Сью: – Море – это такая большая и мокрая штука…» Кто ж знал, чем все обернется?
В итоге в тот вечер Мелвин был настолько поглощен своими мыслями, что не обратил внимания на слова Сандерса. Потому и растерялся, когда тот продолжил:
– Например, собаки его чувствуют, – Сандерс облизал измазанные пеной пальцы. – Да что собаки – любые животные. Кошки, лошади, кроты вон твои… Даже улитки… хотя заметить сложно.
— А? Что чувствуют?
— Волшебство, – повторил Сандерс. – Потусторонние силы.
Он прищурившись посмотрел на Мелвина из-под полей соломенного стетсона. Тонкие прутья лохматились до краям шляпы и торчали в разные стороны, расчертив морщинистое лицо тенями, точно поле для игры в крестики-нолики. Раньше Сандерс работал на лесопилке «Океан-Вест». С тех времен в его бороде запуталось столько опилок, что он до сих пор от них не избавился.
– Правда? – сказал Мелвин, мысленно продолжая спорить с Дианой. – А почему?
Сандерс усмехнулся. Крякнув, откинулся на спинку стула. Ему стоило быть осторожнее: красный пластик громко заскрипел, прогнувшись под его весом. Дешевые стулья уличных кафе не рассчитаны на людей комплекции Сандерса.
Прежде чем ответить, он сделал большой глоток из банки.
– Есть у меня одна теория, – сказал он. – Почти научная. Волшебство – это нарушение правильного порядка вещей, сбой в системе. Я прав?
Мелвин пожал плечами. Он не был специалистом по чудесам и странным явлениям, так что Сандерс мог и не спрашивать. Если действительно важно его мнение… Единственное настоящее волшебство, с которым Мелвин сталкивался, пряталось в брусках моделина. Оживить пластилиновых героев совсем не просто – каждый кадр требовал ручной работы, постоянного контакта с куклами. Долгий, изматывающий труд, а испортить можно одним неверным движением пальцев. Но в результате герои начинали говорить и двигаться, жить жизнью, полной чудес и приключений. Волшебство ведь? А о нарушении «правильного порядка вещей» и речи не шло.
Мелвин взял салфетку и сложил пополам, намечая будущие складки. Полезная штука – оригами: тренирует пальцы и помогает освободить голову. Да и интересно поработать с новым материалом, раз под рукой нет моделина. Сандерс продолжил:
– Затем в ход вступает экология. Каждое животное идеально приспособлено именно к той среде, в которой обитает. Жираф нипочем не выживет на полюсе. Догадываешься, почему?
Хотя ответ был очевиден, Мелвин выдвинул свою версию:
– Никто не вяжет таких длинных шарфов?
– Что-та вроде, – согласился Сандерс. – Животные – естественная часть системы. Они чутко реагируют на любые ее изменения. Это залог выживания.
Мелвин понимающе кивнул. Года два назад на Остров повадились ездить «зеленые» анархисты – устраивали пикники, совмещая их с акциями протеста на лесопилке. Требовали полного запрета на вырубки, защищая гнездовья реликтовой неясыти, до сих пор известной лишь узкому кругу специалистов. Акции активно освещали все телеканалы; даже проживая на материке, Мелвин о них слышал. На Острове до сих пор в любой сувенирной лавке можно купить поделки в виде сов или футболку с истеричным лозунгом. Потом выяснилось, что мероприятия спонсировались корпорацией, занимавшейся производством пластиковой мебели. Скандал замяли, но с тех пор «зеленых» как ветром сдуло. Видимо, от этих «защитников» природы Сандерс нахватался познаний в экологии.
– Старый корабль, – сказал Сандерс, – есть идеальный пример функционирования подобной системы. Естественный отбор: корабельные крысы, которые не научились по крошечной течи определять, что судно скоро утонет, ушли на дно. Волшебство – явление того же порядка, только течь здесь не в трюме, а в самой структуре мироздания. Животные ее чувствуют и боятся.
Он одним глотком допил пиво, смял пустую банку и подвел итог:
– Если хочешь заметить волшебство, внимательно следи за своей собакой. Может пригодиться.
Мелвин невольно опустил взгляд. Капуста дремала, из чего, вероятно, следовало, что поблизости волшебством и не пахло.
Речь Сандерса его озадачила. К работе над «Суперкротами» она точно не имела отношения. Последнее предложение и вовсе прозвучало зловещим предупреждением, достойным старухи-ведьмы, а не крепкого шестидесятилетнего мужчины с кулачищами размером с голову ребенка.
Мелвин хотел спросить, что значат таинственные слова, но Капуста неожиданно вскочила и зарычала. Вид у нее стал до безобразия грозный – насколько допустимо это слово применительно к биглю.
Мелвин невольно вздрогнул, огляделся. Не сказать, чтобы он думал увидеть обещанное волшебство, однако нотка сомнения в устройстве мира промелькнула.
Истинная причина беспокойства собаки скоро выяснилась. С боковой улицы на площадь вырулил почтальон. Старый велосипед с паяной рамой дребезжал, словно разваливался на части. То же можно было сказать о самом почтальоне, длинном и нескладном, будто кузнечик. Мелвину показалось, он слышит, как скрипят суставы, когда почтальон налегает на педали. В общем, шуму хватает: привяжи к багажнику велосипеда хвост из консервных банок, громче бы не стало.
Волшебство волшебством, а почтальона любая собака чует за версту. Видимо, доставка газет и писем тоже влияет на порядок в системе мироздания. Капуста не была исключением. Собака вскочила и зашлась в пронзительном лае. Мелвин по морде видел: пес готов броситься вслед велосипеду.
