Он дважды перевернулся в воздухе, и хотя вошел в воду ногами, было видно, что это случайность. Взметнулся шумный фонтан. Вода забурлила, выбрасывая массу пузырей. Потом ныряльщик появился на поверхности. Он хрипел, отплевывался и слепо разводил руками.
Гая передернуло. Он не любил слепых.
Широкое лицо, украшенное плоским вдавленным носом. Голова выросла, а нос остался как в детстве. Понятно, что даже стопроцентно здоровый человек не всегда может похвастаться совершенством профиля или разреза глаз, но неожиданный ныряльщик выглядел уродом. К тому же, от него густо несло страхом. Забравшись на борт, он бессильно привалился к подрагивающей переборке, прикрыл сильно косящие глаза мокрой рукой. На малом ходу Гай вывел флип из-под скального обрыва на колеблющееся, дрожащее от далеких отсветов и вспышек зеркало бухты. Исполинские грибы огня, искр, цветного дыма медленно росли и распускались над Экополисом, воздух пронизывало электрическим шелестом, вода булькала, справа по борту подпрыгивали стеклянные фонтанчики. До Гая дошло: сотрудники Нацбеза провалили какую-то операцию и теперь сверху обстреливают его флип.
– Ты с Севера?
– Нет… Я… Юг…
Гай вывел флип на дугу, чтобы выйти из зоны обстрела.
– Зачем прыгнул в воду?
– В меня стреляли…
– Наверное, хотели остановить. Почему ты не остановился?
– Спрячешь меня? – Урод странно глотал гласные, с некоторым сипением.
– Почему я должен тебя прятать?
– Ты биоэтик…
Урод видел эмблему на фирменной рубашке Гая.
По его мнению, биоэтики, наверное, как-то иначе должны были относиться к
Зачем уроды стремятся в Экополис?
Зачем эти так называемые
Оглянувшись, Гай отметил, что урод явно проявляет сообразительность. Ползая по дну флипа, он выбрал единственное место, где его могли не заметить с нависающих балконов Контрольно-пропускного пункта – под низким стиалитовым козырьком. Там он почти слился с тенью.
Гай одобрительно кивнул. Он решил лично отдать беглеца Дьердю.
– Зачем ты перешел разделительную линию?
Бежать уроду было некуда, сопротивляться он не мог. Падение с большой высоты сильно его ошеломило. Сейчас он начнет врать, с некоторым раздражением решил Гай. Сейчас он начнет много врать.
– Хотел есть…
– Когда ты оказался на Камышовом плато?
– Пять дней назад.
– И тебя не задержали сразу?
– Нет… Только вчера…
Это было вранье. Четыре дня на Камышовом плато, где полно патрулей и дежурных отрядов…
– Чем ты питался?
– Кусок Языка… Нес с собой…
– Разве Язык можно хранить больше двух суток?
– Я хранил…
– Это правда, что у Языка вкус банана?
Урод не ответил. Может, никогда не пробовал бананов.
– Где ты пересек разделительную линию?
– Там… – указал урод в сторону Камышового плато.
– Ты пришел к нам через пустыню? – удивился Гай.
– Я шел долго… Всякие места…
Ну да, уроды никогда не говорят правду.
– Но как ты оказался на обрыве?
– Меня заставили…
Говорят, что встречаются уроды, умеющие вести себя совсем как люди, уроды с благородной осанкой, с медальным профилем. Но украсть, убить, обмануть – это у них на генетическом уровне. Время от времени они проникают в Экополис. Не срабатывают самые надежные системы предупреждения, как случилось, например, семь лет назад. Да, уже семь лет, прикинул Гай. Тогда с площади Согласия похитили его сестру. Ее звали Гайя. Не с Камышевого плато ее похитили, не с открытых Северных равнин, даже не с разделительной линии, где всегда можно угодить в западню, а с площади Согласия! Когда-то они поклялись всю жизнь быть вместе, но клятвы не всегда сбываются. А похищенных людей не всегда находят. А если находят, здоровье их обычно настолько подорвано, что Комитет биобезопасности лишает их статуса полноценных граждан. Говорят, на одном из подземных этажей Южного пригорода до сих пор существует некий закрытый квартал, где в тесных каморках доживают несчастные. Списки попавших туда не оглашаются. Одна только мысль о том, что среди таких отверженных может оказаться его сестра, была невыносима для Гая.
– От кого ты бежал?
– От стрелков…
– Почему?
– Они заставили меня работать живой мишенью.
Гай обернулся. Урод смотрел на него, но одновременно и на высокую набережную, косые глаза это позволяли. Конечно, Гай слышал о случаях, когда пойманных уродов использовали, ну, скажем так, нефункционально, не совсем правильно, но это слухи, только слухи, область обывательской мифологии. Из- за какого-то урода рисковать собственной ген-картой?
– Почему тебя не выслали еще четыре дня назад?
– Я согласился…
– На что?
– Работать живой мишенью… Дежурным стрелкам нужны реальные тренировки… Они обещали, что я проживу столько, сколько смогу…
– Тебя кормили?
– Мне вернули мой кусок Языка…
– И тебе хватило сил бегать три дня под пулями?
Урод пожал голыми мокрыми плечами. Большая царапина на груди кровоточила, губы разбиты. Флип как раз проходил третий КПП канала Эрро, на набережных мерцали фосфоресцирующие керби, урод трусливо вжимал голову в плечи. Под цветными фонарями, раскиданными в неподвижной листве, гудела, двигалась, текла густая, расцвеченная всеми оттенками толпа. Каким-то образом люди умудрялись не наступать на ноги друг другу, даже перебрасывались словечком – другим. Несло потом, парфюмом. Живая жизнь. На Камышовом плато, на разделительных линиях службу несли братья и отцы этих людей. Вряд ли нормальный человек три дня будет гонять по плато какого-то жалкого урода.
– Тебя не ранили?
– Я бегал… Быстро…
