нью-йоркского городского водопровода, то есть очень неплохой. Такой воды он не пробовал уже шестнадцать лет. Старый диван, на котором он сидел, был заботливо отремонтирован, а от потрескавшейся обивки чуть заметно пахло средством для ухода за седельной кожей. Уют и тепло помогли ему расслабиться, и у него слегка развязался язык.
Пози (так звали женщину) сидела напротив на табурете, который она принесла в свою крошечную гостиную из кухни. Она была без туфель — в одних чулках, — и ее ноги утопали в ворсе добротного ковра, несколько пятен на котором скрывали умело расставленная мебель и самодельные вязаные половички.
Лоренс чувствовал, что должен рассказать ей все. Нельзя понять, что такое Орден, если не знаешь всех подробностей.
— Я неудачник, Пози. Вернее, был им. Мы все были неудачниками. У меня хватало и способностей, и честолюбия, но в мире мне было плохо и неуютно. Я никак не мог найти себе в нем подходящего места. Горечь, разочарование, злость на окружающих с годами накапливались, заставляя меня огрызаться и грубить тем, кто был ко мне небезразличен и кто оказывался недостаточно проницателен, чтобы нанять меня на работу. Я всегда считал себя умнее других, и мне не составило труда убедить себя в том, что во всех моих бедах виноват вовсе не я, а то стадо кретинов и непроходимых идиотов, которые окружают меня каждый день и каждый час. Потребовалось множество наблюдений, измерений, эмпирических опытов, прежде чем я понял, из чего складывается моя жизнь, и научился управлять ею, чтобы в конце концов стать таким, каким мне хотелось быть.
— Похоже, кое-чего ты достиг. Во всяком случае, мне ты кажешься вполне приличным молодым человеком, — заметила Пози. Ее тон был совершенно нейтральным, но Лоренсу в ее словах почудился намек на то, что ему пора уходить. За те полтора часа, что он провел в квартире Пози, Лоренс отдохнул и переоделся в чистые брюки, но уйти он не мог. Пока не мог. Сначала ему нужно было узнать ответ еще на один вопрос.
— Почему ты подумала, будто я… что я могу работать на Безопасность? — спросил он.
— Ты и сам это знаешь. — Пози чуть заметно усмехнулась. — Не может быть, чтобы человек с такими глубокими аналитическими способностями и привычкой наблюдать за миром, не мог ответить на такой простой вопрос.
Лоренс медленно кивнул. Кажется, он и вправду начинал что-то понимать.
— Мы действительно исполняем кое-какую работу для Службы безопасности, — осторожно начал он. — Орден заключил с СБ коммерческий договор, согласно которому… В общем, это один из способов, каким монастырь поддерживает собственное существование. — Насколько ему было известно, основатели Ордена зарабатывали необходимые средства заправкой картриджей для принтеров и другой фотокопировальной техники. В XXI столетии это, вероятно, служило чем-то вроде замены традиционному монашескому пивоварению и разведению пчел, но Орден на этом не остановился. Впоследствии послушники освоили удаленное управление И-технологиями, «добычу данных»[1] и информационную безопасность, что было только естественно для собранных в монастырях Ордена специалистов.
— Но вся наша работа основывается на принципе строгой анонимности, — добавил Лоренс. — Мы не доносим на людей, а только выискиваем отклонения, аномалии в данных и сообщаем о них. И мы делаем это не только для Службы безопасности, но и для других организаций и частных фирм.
Соскользнув с табурета, Пози подошла к окну, для чего ей пришлось отодвинуть в сторону два кресла на колесиках — до того маленькой была ее гостиная. Из окна был виден расцвеченный миллионами огней Манхэттен: его сверкающее, перемигивающееся покрывало тянулось до самого Бруклина. Легким движением руки Пози подозвала Лоренса, и он с трудом втиснулся между ней и стоявшим вплотную к окну столом. Квартира располагалась на двадцать третьем этаже — вот уже много лет он не забирался на такую высоту и не смотрел на город, лежавший, казалось, у самых его ног. Было просто поразительно, как меняется мир, если смотришь на него сверху вниз.
— Вон там, — сказала Пози, указывая на многоквартирное здание напротив. — Видишь?. Ну, квартира, где выбиты окна?
Лоренс кивнул. Несмотря на сгущающиеся сумерки, он сумел разглядеть два окна, наглухо закрытых картоном или фанерой.
— Хозяев забрали две недели назад. Я не знаю почему, и никто не знает. Просто ты каким-то образом обращаешь на себя внимание, и однажды за тобой приезжают и увозят. А потом… Предлог, чтобы отправить человека в тюрьму, всегда находится.
Лоренс почувствовал, что начинает злиться. В конце концов, он никого не арестовывает, он просто ищет ошибки в базах данных!
— Если предлог всегда находится, — сердито сказал он, — не означает ли это, что…
У Пози сделалось такое лицо, словно она готова была его ударить, и Лоренс невольно отшатнулся.
— Мы все в чем-то виноваты, Лоренс. Все. Я, ты, он… Таково главное правило игры. Если внимательно изучить жизнь каждого отдельного человека, обязательно что-то найдется: мелкая спекуляция, мошенничество, нарушение авторских прав, незадекларированный доход, посещение порносайтов в Интернете, недозволенные химические вещества в крови… Этот диван, на котором ты только что сидел, я купила десять лет назад у полицейского. Он жил по соседству и, когда переезжал на новую квартиру, не захотел брать его с собой. Разумеется, он не дал мне ни расписки, ни квитанции, следовательно — не заплатил ни цента налогов, что, с формальной точки зрения, делает преступниками нас обоих. Или вот это… — Пози хлопнула ладонью по радиаторной батарее. — Я отключила автоматический регулятор через десять минут после того, как его установили. Все так делают. Для этого достаточно только засунуть монетку между контактами — и готово: муниципальные власти больше не смогут оставить тебя без отопления в разгар зимы. Просто, правда?. А между тем я уверена, что это сделано специально. Вряд ли муниципалитет стал бы устанавливать такие простые регуляторы, если бы не рассчитывал, что жители начнут с ними «химичить». А раз это делают все — значит, невиновных нет.
Люди из дома напротив… Я не знаю, может быть, они были пакистанцами, бангладешцами или шриланкийцами… не важно. Женщину я несколько раз встречала в автоматической прачечной, и она показалась мне вполне порядочной, даже приятной. С ней всегда было двое малышей из дневного детского садика. Она… — Пози не договорила и, отвернувшись, снова уставилась за окно. — Однажды она полезла в сумочку в поисках мелочи для автомата. Ее рукав закатался, и я увидела, что у нее на запястье вытатуирован номер. — Пози содрогнулась. — Когда приехали их забирать, она бросилась к окну, разбила стекло и стала звать на помощь. Я слышала ее крики даже отсюда.
— Это ужасно, — искренне сказал Лоренс. — Но какое отношение все это имеет к Ордену?
Пози вернулась к своему табурету и устало опустилась на него.
— Ты не слишком сообразителен для человека, который, по его собственным словам, хорошо себя изучил.
Лоренс шагнул к ней. Ему хотелось попросить у Пози прощения, но он не знал за что, поэтому ограничился тем, что отнес свой стакан в мойку и поблагодарил за помощь и гостеприимство. В ответ Пози только покачала головой.
— Будь осторожен, Лоренс, — сказала она. — Желаю тебе поскорее найти этого вашего беглеца.
О Збигневе Кротовски Лоренс знал только то, что тот был коренным жителем Нью-Йорка и пришел в Орден всего четыре года назад. Первые два года он провел, пытаясь вовлечь старожилов в бесплодный обмен мнениями относительно этической допустимости работы на Службу безопасности, но потом успокоился и стал образцовым монахом. Время, которое послушникам предписывалось использовать для занятий, не имеющих отношения к текущей работе (чуть меньше пяти часов в сутки), он тратил на изготовление приспособлений для аэрофотосъемки, оборудуя воздушные змеи и аэростаты миниатюрными камерами, которые в монастыре обычно использовали для контроля за телесной биомеханикой и выработки максимально эргономичных движений.
Среди братьев рабочий рейтинг Збикрота находился на уровне восьмидесяти пяти баллов, что считалось достаточно высоким показателем. Сам Лоренс то опускался до семидесяти баллов по стобалльной
