— Они поставляют нам продукты. Например, эти сливки, — он кивнул, указывая подбородком на стоящий на столе крохотный кувшинчик с трогательными незабудками на боку. — Сыр. Колбасы. Мне как раз нужно заказать новую партию.
Он наклонился к ней, от него шел сухой жар, словно она сидела рядом с горящим костром.
— Мы поедем в коляске, по лесной дороге. Там, в лесу свет совсем другой — зеленый. Как на дне моря. Мне иногда жалко, что я ни с кем не могу разделить эту красоту. Красота существует, если ты можешь показать ее кому-то, иначе зачем она нужна?.. Кстати, как вам вчерашнее зрелище?
— Вы сказали, это специально для меня, — буркнула она.
— Я пошутил, — он опять улыбнулся. Еще бы, с такими зубами! — Но я хотел, чтобы вы на это посмотрели.
— Это северное сияние, — сказала она мрачно, — я видела фотки. В Интернете. Но оно бывает только на севере, да и то зимой.
— Вы все-таки невнимательно читали проспекты, — он по-прежнему улыбался. — Это одна из наших достопримечательностей. Уникальное явление. Представьте себе ночной лов рыбы: теплое море, фонарь, опущенный в воду, вокруг него роятся рыбы… Как бабочки, что летят на свет. Хрустальное пятно там, внизу, в зеленоватой толще воды… Когда вынимают сети, кажется, в них живое серебро. Капли падают в воду, словно жидкий свет в море света. А дальше, до горизонта, лунная дорожка, мрак, и над всем этим цветные сполохи, изумрудный, алый… ну, вы видели. Наши гости просто в восторге.
— Слишком красиво, чтобы быть правдой.
— Вас не проведешь. Это искусственное северное сияние. Мы заказываем его в Китае. По сходной цене. Сейчас все всё заказывают в Китае. — Он пожал плечами. — Так поедете? А то знаете, как бывает, иногда откажешься только из неловкости, чтобы никого не утруждать, а потом ругаешь себя… за упущенные возможности. День обещает быть прекрасным.
И правда, какого черта? Наверняка она кажется ему неуклюжей уродиной, ну так что с того? Это же просто поездка. Ничего больше. Тем более она никогда, ни разу в жизни никуда не ходила с парнем. Да еще с таким красивым… Она вернется и расскажет все Алевтинке. Правда, Алевтинка наверняка не поверит. Решит, что она все выдумала.
— Поеду, — она кивнула, скорее самой себе, — а… как вас зовут?
— Винченцо, — сказал он. — Так меня зовут. Южное имя, южная кровь.
Он вдруг стал очень серьезен.
— Я бы на вашем месте был осторожнее. Люди с таким именем коварны, они носят под плащом кинжал… И бьют врага в спину. И еще таким нельзя доверить девичью честь.
Она отодвинула от себя чашку так решительно, что кофе выплеснулся на белоснежную крахмальную салфетку.
— Поехали, — сказала она, — и нечего надо мной смеяться.
— И в мыслях не было, — серьезно ответил он.
— Понравилось? — Винченцо тряхнул вожжами, гладкая гнедая лошадь пошла чуть быстрее, но все так же бесшумно — лесная дорога была, как ковром, устлана опавшими сосновыми иголками. Пятнистый свет плясал на лошадином крупе.
— Они как будто были рады мне, — сказала она удивленно.
— Конечно, рады. В деревне довольно однообразная жизнь. Каждый новый человек здесь событие. Ну и потом, они зависят от гостиницы. Вино, молоко, мясо — все, что мы у них закупаем для наших гостей.
В кустах у дороги возились пестрые птицы: когда они расправляли крылья, казалось, с места на место перелетают синие вспышки света.
— Вам ведь понравилось вино? То, которое вы пробовали в трактире? Они поставляют его нам. Бочками.
— Да, — сказала она неуверенно, — наверное.
От вина слегка шумело в голове.
— Мы не экспортируем вино, но медали на международных выставках все-таки получаем.
— В городе все по-другому, — она вздохнула, — тут все ведут себя так, словно впереди много времени. Полно времени. И никуда не надо спешить. Просто жить, и радоваться, и любить друг друга. Мне бы хотелось…
Винченцо пожал плечами.
— Остаться там, да? Я часто это слышу. От гостей. Не обольщайтесь. Я ведь для того и повез вас. Чтобы вы избавились от чувства потери. От чувства, что настоящая жизнь проходит где-то рядом, пока вы живете не своей, не той, что вам предназначена. Поддельной.
— Откуда вы знаете? — прошептала она.
— Я хороший психолог. Иначе бы не работал здесь. Я понимаю своих клиентов. У вас-то еще простой случай, можно сказать, классический. Пасторальная жизнь? Ну да. Косьба летом, в сентябре сбор винограда. В конце октября режут свиней. Знаете, как режут свиней? Уверяю вас, это неприятное зрелище. Тягостное. Свиньи очень умны, знаете ли. Привязываются к своим хозяевам, как собаки. Поэтому им у нас никогда не дают имен. Чтобы все время помнить: это просто ходячие фабрики мяса.
— Я думала, вам положено… говорить хорошее…
— Дуреха, — сказал он ласково, — нам положено, чтобы люди уезжали от нас счастливыми. По крайней мере, не такими несчастными, какими приезжают сюда. Вы полагаете, чтобы сделать человека счастливым, надо его развлекать, пока у него дым из ушей не пойдет? Человек будет развлекаться как нанятый и все время думать: что не так? Почему он не чувствует себя счастливым? Ведь вроде все как надо. Он ведь развлекается. Он же так старается! Он столько денег на это потратил! Знаете, сколько самоубийств приходится на праздники? По всему миру. Потому что люди ждут, что наконец-то они смогут доставить себе радость. А радости нет, сколько ни ходи в гости, ни смотри на фейерверки, ни надевай горные лыжи… Счастье тут, — он прижал смуглую сильную руку к груди, и на тонком белом полотне рубашки она была, точно темная птица, — мы помогаем вырастить его. Вот наша задача. Чтобы вы вернулись счастливой. И дальше жили счастливо. Ну, по мере наших скромных сил, конечно.
— Вы просто зарабатываете деньги.
Шорх-шорх, коляска задевала ветки кустарников, и тогда с них осыпались розовые лепестки незнакомых цветов. Шиповник? Вроде нет.
— Ну да, — весело согласился Винченцо, — мы делаем свою работу. И делаем хорошо. Хорошая работа стоит денег. Заметьте, не очень больших денег: вы же могли позволить себе эту поездку. Сколько получает ваш батюшка?
— Папа? — Она пожала плечами. — Ну…
— Не так много, верно? Какой у вас автомобиль? Корейский?
— Откуда вы знаете?
— И наверняка покупали уже с пробегом. Ну и все остальное примерно того же рода. А здесь вы можете позволить себе ровно то, что и этот олигарх Броневский. Разве плохо?
— Наверное, нет, — сказала она неуверенно.
— Мы ведь очень маленькая страна. Десять километров побережья. Ну, перепад высот, конечно, ландшафты… Знаете, как грызутся за туристов? Чего только не придумают! Вот нам и пришлось разрабатывать свой подход. Поэтому, — он натянул вожжи и, когда лошадь прекратила свое туп-туп-туп, перекинул их через передок, — мы думаем о каждом клиенте. Буквально о каждом. Вот вы заполнили визовую анкету, верно? Почти сотня вопросов. Как вы думаете, для чего?
Лошадь опустила голову и стала обрывать траву на обочине дороги. Вокруг вдруг стало очень тихо, как бывает в лесу, где каждый звук существует словно сам по себе. В кронах крикнула какая-то птица, вдалеке ей отозвалась другая.
— Не знаю, — сказала она тихо. — В Штаты тоже заполняют, и в Англию. Я знаю, подруга
